Чаевничать с Лосевым можно вечно

Константин Кедров рассуждает о философии в доме, где когда-то беседовал с философом Алексеем Лосевым. Фото автора

Как известно, Константин Кедров не только поэт, но и доктор философских наук. В подтверждение этого титула он представил в Доме Лосева книгу «Палиндромность мироздания». Как отметил во вводном слове президент ПЕН-центра, директор Дома Лосева Владимир Семенов, книга возникла из цикла лекций Кедрова недавних лет именно в этом арбатском доме.

Сам Кедров уточнил, что впервые он попал к жившему там Алексею Лосеву в 1970-х, работая в Литинституте, где преподавала его супруга Аза Тахо-Годи. Молодого коллегу позвала в гости она; воспоминание было сразу же проиллюстрировано кедровским ретроспективным «Чаепитием у Лосева» в исполнении поэта Сергея Нещеретова: «Я эту клеточку в сердце заполнил./ Лосев меня, несомненно, запомнил. Ныне заполнена клеточка эта,/ Сразу зима превращается в лето./ Я эту встречу, конечно, запомнил,/ Лосев меня неожиданно понял./ Помню зимою, весною и осенью –/ Так и живу теперь, понятый Лосевым». От деталей бытовых (к слову, арбатский мудрец-долгожитель обожал сласти) Кедров плавно перешел к темам сущностным: концепцию Лосева он расценивает как спор с Платоном о том, что в основе мироздания не идея, а имя, имяславие. «Поэзия – это тоже имяславие», – убежденно добавил Кедров, а затем поочередно коснулся наследия своих философских кумиров, кое-кого из которых впору счесть истинными поэтами. Речь идет о теоремах Спинозы о бессмертии человека и безграничности разума, поэзией также моэжно считать «категорический закон» и «вещь в себе» Канта, «вечный движитель мысли» и «поумнение» Гегеля,. Или вот Свифт, «очеловечивший принцип относительности» в образе Гулливера – то гиганта, то лилипута. Объяснено было и заглавие новой книги: палиндром, открытый еще в античности (надгробные надписи тогда строились так, чтобы одинаково прочитываться и вправо, и влево), дает «полный охват времени и пространства», это «игра в вечность», палиндромное время течет от начала к концу и обратно. Присутствие палиндромов ощутимо в музыке (например, у Баха) и даже в химических формулах. Палиндромность – механизм всего нашего мира, который не исчезнет, ибо существует как палиндром.

Вторая часть встречи имела черты диалога: реагируя на реплики аудитории, Кедров затронул аспекты своего житейского и литературного опыта, сосредоточенного на размышлении над феноменами любви и смерти, на посильном служении добру. А на закуску шла рискованная палиндромика мэтра: «Ешь, циник, Ницше», «Вонял Ульянов» и др.