Исчадья Тьмы, айда в компашку нашу

Переводчик Александр Триандафилиди знакомит московских читателей с поэзией Говарда Лавкрафта. Фото автора

Виновником «Некрасовской пятницы» под номером 66 в библиотеке Добролюбова оказался, по выражению клубного ведущего Сергея Нещеретова, «писатель, который способен был напугать любого читателя», – Говард Лавкрафт. Однако речь пошла отнюдь не о его прославленной фантастической прозе, а о только что вышедшем, как утверждают издатели, наиболее полном русскоязычном томе его поэтических текстов «Немезида» (рецензию см. в следующих номерах «НГ-EL»).

«Автором идеи» на титуле книги указан покойный переводчик, прозаик, литературовед Евгений Витковский. Издатель Артур Артенян подтвердил, что Витковский, обладавший «фантастическим охватом мысли», инициировал запуск серии «Поэты-фантасты» и особенно ратовал за максимально полных русских Эдгара По и Лавкрафта, великих нарушителей всех литературных канонов.

Из Ростова-на-Дону прибыл на московскую презентацию составитель, редактор, основной переводчик (всего переводчиков семеро) книги «Немезида» Александр Триандафилиди. Его влюбленность в Лавкрафта выразилась в чтении им многих переводов (собственных и Александра Васина): фрагментов поэм «Ночной кошмар По-эта» и «Поэма об Улиссе», стихотворений «К Чарли из комиков» (Чарли Чаплин – любимец мрачного ипохондрика Лавкрафта), «Госпоже Софии Симпл, королеве кинематографа». Прозвучала и «Немезида», которую автор «считал своей визитной карточкой»: «Грех велик мой, и тяжко бессмертье, / Ибо каре конец не придет; / Прокляла я Небес милосердье, / Что могильного сна мне не шлет, / В бесконечной, в безжалостной тьме мне эоны кружить напролет. / Мимо стражи у врат сновидений / Проношусь я сквозь лунную падь; / И в столетий бесчисленных смене / Все, что вижу, заставлю звучать. / До рассвета беснуюсь, мечусь я безумия жертве под стать». Триандафилиди уточнил, что работа над лавкрафтовским однотомником началась весной 2016 года. В серии «Поэты-фантасты» Лавкрафт встал вслед за Конан Дойлом и Жюлем Верном. Не являясь заметной поэтической фигурой в глазах современников, Лавкрафт отлично знал англоамериканскую поэзию, но ценил даже не первый ряд (Шекспира, Уитмена), а менее крупных Александра Поупа, Джона Драйдена и пр.

Рассуждения о литературной генеалогии и поэтических заслугах Лавкрафта подхватил Сергей Нещеретов, увидевший в консервативно строгой поэзии Лавкрафта кунштюк, а в нем – пересмешника и «первую ласточку англоязычного постмодернизма» при модернистах, к которым он относился отстраненно-презрительно. Очень загадочны гипотетические взаимоотношения Лавкрафта с русской поэзией. Стихотворение «Синди: уборщица в небоскребе на Стейт-стрит» отчетливо перекликается со стихами об Америке Маяковского, а «Новоанглийский городок в лунном свете» словно доносит живые интонации Иосифа Бродского («Осенний вечер в скромном городке…»).

В завершение встречи Александр Триандафилиди представил свой перевод сатиры «Могущество вина», приуроченной к введению в США сухого закона (как ни парадоксально, сам поэт был ярым трезвенником): «Сэр Пьяница, в дому, где вечный мрак, / Гляди на то, что не назвать никак: / Как страшно блещут в темноте два ока, / Как спрут сдавил конечности жестоко! / Возрадуйся, Силен, твой пир горой, / Прекрасная компания с тобой! / Исчадья Тьмы, айда в компашку нашу, / Встань, Сатана, пусти по кругу чашу!» А поэт Алексей Чуланский зачитал выдержку из эссе покойного писателя и литературоведа Евгения Головина «Лавкрафт – исследователь аутсайда».