От элементалей до униформы

На представлении книги рассказов Михаила Квадратова «Синдром Линнея» в Музее-квартире Алексея Толстого (отдел Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля) главный редактор журнала «Формаслов» Евгения Джен Баранова произнесла две очень важные фразы: «интересный загадочный мир» и «чрезвычайный лаконизм». Начинаешь читать, скажем, рассказ «Первый кларнет» и погружаешься в этот чрезвычайный лаконизм: «Петров числился единственным учеником по классу кларнета. Этот инструмент не был популярен». Или: «Хоронили почетного вахтера. Во дворе его дома собралось много коллег». Потом читатель получает подробное описание: кларнета, учителя музыки в прокуренном свитере и кладбищенских музыкантов с промерзшими губами. Все.

Лаконизм стал присущ в последнее время многим авторам. Лаконизм плюс предельно точная подробность. Словно пишущий человек не желает давать оценку описываемого им, побаивается ее давать. Потому что слишком многие оценки и рассуждения, виденные в жизни, жестоко обманули. К тому же часто хочется вырваться из пространных и правильных текстов, тянет к страшноватому и совсем непонятному, скажем даже к метафизическому, реализму.

Текст рассказа «Синдром Линнея» о собирательстве, о коллекции, о человеке, который не может остановиться и, наверное, вот что думает о собранном: «Вроде создал нечто целое – часть мира твоя». В данном случае из-за единственной ценной вещи в коллекции одежды человек исчезает. И лишь Кошка, как спасительница, размыкает порочный круг… Коты, котованы у Квадратова – особые спасительные сущности. А в его произведениях есть всякие сущности. И опасные тоже. «…Действительности не было и нет/ следи число пророчеств и примет/ когда отыщутся тринадцать с половиной…» – пишет Квадратов. Скажем, гномы, которые существуют в другой его книжке прозы «Гномья яма». Но это совсем не те мультяшные гномики, а порождения стихии. На вопрос: «А почему у вас гномы?» – Квадратов отвечает: «Ну, это же – элементали, стихии земли. Про элементалей писал еще Парацельс».

В текстах рассказов довольно много перечислений, даже скорее перечней. Иногда это перечисление предметов – например, видов одежды, куда входит, кстати, «униформа для бюджетных работников», иногда – различных действий. Ненависть к вещам у перепившего человека: разбил о потолок банку с маринованными огурцами, попытался приклеить праздничный торт к потолку, подбросив его вверх, выкинул в форточку будильник и т.д. Или перечень различных видов подстаканников в рассказе «Ложечка». Есть подробные описания детских конструкторов, перечень манипуляций при покупке газового баллона. Все телодвижения, все состояния и перемещения людей – словно части коллекции.

Может быть, автор коварно подвергает читателя действию синдрома Линнея? Надо сказать, что все это на самом деле работает. Читатель втягивается в рассказы, словно втягивается в составление коллекции, собирая и раскладывая в своей памяти данные перечисления и подробности жизни персонажей.