Сергей Дмитренко
Леонид Кацис умел находить общий язык с любым собеседником.
Фото Арины Депланьи
Даже в эти дни, когда уже ничто не выводит из состояния оцепенения, скоропостижная смерть Леонида Кациса (род. 1958) стала потрясением для мира российской культуры.
Леонид Фридович пришел в круг исследователей истории русской литературы ХХ века не из университетских аудиторий, но работал здесь так, что создал свое обширное – университетское, академическое – пространство поиска и утверждения истины. Окончив Московский институт химического машиностроения, он, может быть более, чем своими филологическими достижениями, гордился серебряной медалью ВДНХ, которую в молодости получил за работы во ВНИИ хромотографии МПО «Манометр» Минприбора СССР. И, вне сомнений, этот свой опыт научной точности, эти принципы необходимости точного знания не только в физике и химии, но и в гуманитарной науке считал главенствующими.
При этом его труды, его книги даже своими заглавиями обозначали тональность спора, пересмотра устоявшегося, привычного, удобного. «Осип Мандельштам: Мускус иудейства», «Владимир Маяковский. Поэт в интеллектуальном контексте эпохи», «Кровавый навет и русская мысль: Историко-теологическое исследование дела Бейлиса», «Кто такой Буратино? (Марионетки в русской прозе 1920-х – 1930-х годов)», «Русская весна» Владимира Жаботинского», «Как «великий комбинатор» Осман Ибрагимович стал Остапом-Сулейманом-Берта-Мария Бендер-беем и Иоаканааном Марусидзе»… Презирающий обработанную и переработанную в статьях и монографиях информацию, апологет архивов и газетно-журнальных залов научных библиотек, Кацис оказался очень неудобным объектом для многих дипломированных и титулованных литературоведов и историков. Однако ему это неудобство никогда не мешало.
При этом он запомнится всем как человек, ценивший радости жизни, легкий на подъем, умевший находить общий язык с любым собеседником – если собеседник был способен понять и оценить его отнюдь не агрессивные мироустроительные принципы. Много сил отдал он делу школьного литературного образования, и особо оздоровлению школьного олимпиадного движения, внешняя модернизация которого отнюдь не волшебным образом обернулась многими совершенно антипедагогическими, мягко говоря, проблемами.
Доктор филологических наук, заведующий кафедрой теологии иудаизма, библеистики и иудаики РГГУ, заведующий учебно-научной лабораторией мандельштамоведения Института филологии и истории РГГУ… Это заслуженные ранги Леонида Кациса, но они лишь – формальный атрибут его наследия. Он заслужил высший ранг – ранг, когда достаточно просто сказать в пылу метафизических прений: «А Кациса читал? Вот прочитай – и подумай!»
комментарии(0)