Кочевники Красоты

Вячеслав Иванов для Григория Зобина – не только герой его книги, но и единомышленник в миропонимании. Фото Лидии Богдановой

Вячеслав Иванов снова на Зубовском бульваре, где он жил более столетия назад. На этот раз – в зале Государственного музея российской истории литературы имени В. И. Даля. Открывая очередное заседание клуба «Ноосфера», сотрудница музея Лариса Алексеева объявила, что тема встречи – биография одного из корифеев Серебряного века в серии «ЖЗЛ», и передала слово ее автору – Григорию Зобину, литературоведу и поэту. Его обстоятельному рассказу (как и книге) свойственны не только филологическая выверенность и глубина, но и поэтическая увлеченность. Личным, очень личным был путь Зобина к наследию выдающегося символиста. Лидия Богданова, описывая метод работы своего коллеги по Литмузею, сказала о порывах вдохновения как неизменных спутниках исследователя и стихотворца. В детстве открыл Григорий Соломонович для себя книги историка Николая Куна, благодаря им полюбил античность, столь важную для Вячеслава Иванова, а в юности был навсегда очарован ивановским томиком с предисловием Сергея Аверинцева. Впоследствии Зобин стал счастливым обладателем баснословно дорогого, но поистине бесценного «тамиздатского» четырехтомника Иванова. Признанный знаток родного города, Зобин и этого столь непростого поэта и человека считает истинным москвитянином. Здесь, на Зубовском, собиралась интеллектуальная, духовная элита тогдашней России. Друзьями, собеседниками, нередко оппонентами поэта-мыслителя были Сергей Булгаков, Николай Бердяев, Михаил Гершензон, Павел Флоренский, Владимир Эрн.

Именно в «Третьем Риме» начался путь Иванова к Риму первозданному, где на закате полной скитаний жизни он напишет, быть может, лучшие свои стихи из цикла «Февраль»: «К неофитам у порога/ Я вещал за мистагога./ Покаянья плод творю:/ Просторечьем говорю». «Высокая простота», по мысли Зобина, вошла и в жизнь его, и в поэзию. В собственной душе воплотил он завет Владимира Соловьева о «вселенском христианстве», соединив православие с католичеством. Вспоминались и знаменитые слова Достоевского о всемирной отзывчивости русского человека.

Да, Рим Иванова был христианским. Об этом говорил участник презентации, поэт Михаил Синельников. Развивая тему эллинизма в русской поэзии, он упомянул Батюшкова, Пушкина, Баратынского, Михаила Кузмина. Влияние Иванова испытали Мандельштам, Маяковский, Хлебников… В стихах, возможно, одного из самых образованных наших поэтов было что-то русское «до сердцевины». Иванов – любимый поэт филологов и философов. Биографу же удалось создать очень ценную и цельную книгу, которая может служить пособием для студентов и школьников. Бытующую точку зрения о том, что Иванов – поэт преимущественно для филологов, оспорил другой оратор, литературовед Сергей Зенкевич, отметив присущую классику «тягу к живому». Трагизм жизни Иванова сродни цветаевскому, но он сложнее; в целом это сложнейший из русских поэтов.

Итак, лейтмотивом встречи на Зубовском стала тема пути – духовного, творческого, пути биографа к своему герою… Своеобразным итогом ее прозвучало стихотворение Иванова «Кочевники Красоты» (так назвала художников его жена, прозаик Лидия Зиновьева-Аннибал): «Вам – пращуров деревья/ И кладбищ теснота!/ Вам вольные кочевья/ Сулила Красота…» Стихи исполнила аспирантка Литературного института, филолог Татьяна Ланкау.