Мастерская человечьих воскрешений

Андрей Дударев на Даче-музее Маяковского рядом с инсталляцией по мотивам цикла «Воскрешение мертвых» Василия Чекрыгина. Фото автора

3 июня 1922 года художник и мыслитель русского авангарда Василий Чекрыгин погиб под колесами пригородного поезда, направлявшегося из Пушкина в Мамонтовку. Через 99 лет, 3 июня 2021-го, большое неформальное собрание искусствоведов, художников, музейщиков, филологов заново открыло на западной окраине Пушкина могилу Чекрыгина, потерянную с начала 1930-х годов и найденную 5 мая этого года священником-краеведом Андреем Дударевым.

Отец Андрей Дударев известен множеством необычных свершений. По чертежам, хранящимся в Музее Маяковского, он в начале 2010-х восстановил после двух разрушительных пожаров Дачу-музей Маяковского на Акуловой горе. В центре Пушкина, в скверике, где в советские времена стоял гипсовый бюстик поэта, установил его новый бронзовый образ, причем не парадный, а навеянный последними опальными месяцами жизни.

Несколько лет назад отец Андрей нашел на западной окраине Пушкина уничтоженное еще в 1930-е годы Боголюбское кладбище, вернее, захороненные на нем останки. Первым из праха был возвращен (вместе с семьей) пушкинский меценат, с 1921 года – настоятель Боголюбской церкви Михаил Шариков. Теперь там же обнаружились костные останки Василия Чекрыгина.

Это художник и философ 1910–1920-х годов, друг Маяковского, соавтор (в качестве графика) его первой книги стихов «Я» (1913), один из главных создателей и теоретиков литературно-художественного объединения «Маковец». Сам себя в конце жизни он называл учеником и воспитанником философа общего дела Николая Федорова, задумал вслед за ним всекосмический жизнестроительный проект «Собор воскрешающего музея» и буквально начал реализовывать его в огромной графической серии «Воскрешение мертвых». Собственную жизнетворческую, воскресительную работу с наследием Чекрыгина Дударев начал задолго до находки 5 мая 2021 года: «Маяковский жил в Пушкине, и Чекрыгин, друг Маяковского, не мог не пересекаться с ним здесь. Когда я это связал, то решил немедленно чекрыгинские графические работы, посвященные воскрешению, перенести на забор Дачи-музея Маяковского, изобразив там также автопортрет Василия Николаевича. Рядом с этим автопортретом я решил сделать инсталляцию. Я взял лопату, чтобы вырыть рядом яму 2 на 2 метра и туда поместить пустой гроб. Это и будет символ воскрешения. И тут наткнулся на ледник или на старый подпол, выложенный кирпичом, как раз 2 на 2. Причем это именно у автопортрета Чекрыгина. Кто меня привел? Может быть, это как раз таки и было предуказание того, что могила Чекрыгина будет найдена».

По словам отца Андрея, самая удивительная во всей истории его творческих взаимоотношений с прошлым именно эта, подчас неожиданная для него самого, но крепчайшая связь всех событий: «Я знаю, чем бы я ни занимался, это все равно все свяжется воедино. Не потому, что я за уши притягиваю, а само. Я не знал ничего про Чекрыгина, когда восстанавливал дачу Маяковского. О том, что Маяковский верил в воскрешение, не знал. Не знал, что я здесь буду мыть кости. Чем не «мастерская человечьих воскрешений»? И это то, что не перестает меня удивлять. Это вне моего понимания, вне моей воли, удивляешься ведь тому, что выходит за рамки твоих возможностей».

Дача-музей Маяковского на Акуловой горе – это совершенно особенное место. Больше всего оно похоже на целостное и притом вечно достраиваемое, никогда не останавливающееся художественное высказывание, которое в духе чекрыгинской мечты о подлинном синтезе живых искусств не делится на творца и творимое. Тут и старинные надгробия XVI века, раскопанные Дударевым в соседнем селе Курове, и бюсты поэтов, вождей и тиранов XX века, и еще масса разновременных реалий, людей и вещей. Они собраны тут не ради высказывания тех или иных исторических или художественных предпочтений, не в ожидании суда и возмездия, а в горизонте воскрешения, нового, никогда еще не бывавшего будущего, нераздельного с прошлым и преодолевшего всякое исключение и господство.