Зачем дураку море?

Актер Андрей Молотков на фоне поэта Юрия Левитанского. Фото Елены Лапиной

В театре «У Никитских ворот» в рамках цикла литературно-театральных вечеров «Лента поэзии» прошел моноспектакль, посвященный творчеству Юрия Левитанского. Имя этого тихого и громкого, чувственного и мыслящего поэта, переводчика, мастера лирического и пародийного жанров, участника Великой Отечественной войны сейчас звучит только в узких кругах любителей стихов. Однако строки этого представителя поколения поэтов-фронтовиков, отмеченного ярчайшей индивидуальностью, наверняка слышал каждый.

Этот моноспектакль, по словам Марка Розовского, является «попыткой прикоснуться к животворному духу творца множества потрясающих стихов, всегда волнующих своей тонкостью и мудростью, музыкальностью и фантазией».

Вначале перед глазами собравшихся зрителей в глубине Старой сцены возникают название проекта и имя поэта. Звучит музыка – в спектакле участвует Дарья Морозова, которая играет соло на блокфлейте. Потом из темноты тихо появляется актер Андрей Молотков, он ждет тишины, чтобы как по нарастающей раскачать публику поэзией прошлого века, слегка позабытой, но до сих пор не потерявшей своей актуальности. На его фоне появляется фотография Левитанского.

С чего начать представление человека, умудренного опытом, познавшего жизнь? Самое интересное всегда хранится в воспоминаниях. Так и вечер Левитанского начинается с особого для автора стихотворения «Воспоминанье об оранжевых абажурах»: «В этом городе шел снег,/ и светились оранжевые абажуры,/ в каждом окне по оранжевому абажуру./ Я ходил по улицам и заглядывал в окна./ В этот город я вернулся с войны,/ у меня было все впереди,/ не было лишь квартиры,/ комнаты,/ угла,/ крова./ (...) Под оранжевыми абажурами/ люди пили свой чай / с послевоенным пайковым хлебом./ Оранжевые абажуры были моей мечтой,/ символом/ всей несправедливости мира,/ в котором,/ как мне казалось,/ лишь у меня одного/ не было никакого пристанища,/ комнаты,/ угла,/ крова./ У меня было все впереди,/ все впереди настолько,/ что я не мог оценить размеров/ своего богатства...» А за стенами театра тоже шел снег, и зимний уют от прочитанных строк охватывал с каждым новым прочитанным стихом, будь то трогательное «Воспоминание о санках», «Предзимье», размышление о том «Как показать зиму», а может, известный и многими любимый «Диалог у новогодней елки»... «–Что происходит на свете?/ – А просто зима./ – Просто зима, полагаете вы?/ – Полагаю./ Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю/ в ваши уснувшие ранней порою дома». Удивительно злободневно звучат строки Левитанского о времени и скорости жизни: «Утро – вечер, утро – вечер, день и ночь./ Стрелки, цифры, циферблаты – сутки прочь./ Гири, маятники, цепи, медный гуд./ Все торопятся куда-то, все бегут...» И хочется остановить этот механизм, но неумолимо, отчеканивая каждое слово, Андрей Молотков продолжает чтение, и то неспешно зажигает свечу на столе, то вспрыгивает на стол, вопрошая: «А зачем дураку море?» Эта череда воспоминаний о себе, маме, мандаринах, елке, войне, кинематографе и многом другом настраивает на определенный ностальгический лад, и зритель, как и когда-то автор, начинает задумываться о важном: «Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана,/ а потом все быстрей и быстрей, подчиняясь ключу, –/ как в «Прощальной симфонии» – ближе к финалу – ты помнишь,/ у Гайдна –/ музыкант, доиграв свою партию, гасит свечу/ (...) когда можно легко и спокойно подумать о жизни, о смерти, о славе/ и о многом другом еще можно подумать, о многом другом».