Я целовала его за верандой...

Надя Делаланд описывает пограничные состояния, смешивает реальность и вымысел... Фото Александра Сизухина

В малаховской библиотеке «над оврагом» участники проекта Николая Милешкина «Вселенная» собрались, чтобы познакомиться с книгой Нади Делаланд «Рассказы пьяного просода». Делаланд, автора 14 сборников стихов, многие любители современной литературы хорошо знают, а многие даже привыкли к ее голосу – волнующему лепету любящей и любимой женщины. И вот – первая книга ее прозы. «Я даже не знаю, как нужно представлять прозу, – сказала она. – Могу стихи почитать…» «Нет! – была реакция из зала. – Читайте, Надя, новую книгу с самого начала!»

С двух-трех страниц, прочитанных автором, стало понятно, что это не простая проза, но проза филолога. Сам рассказчик – «рапсод», через несколько строк превращается в «просода», да еще пьяного. Для чего? Да ведь рапсод – сказитель эпоса, ему пристало рассказывать Гомера, а не историю современной девочки Ксении, Лидочки, Лизы (имя не важно: от рассказа к рассказу оно меняется), как и мальчики, в которых она влюбляется: «Митя? Алеша? Сережа? Валера?/ я целовала его за верандой/ папа его был пожарным а мама/ ровно его забирала в шесть тридцать/ он подарил мне жука уже мертвый/ жук был спокоен в кармане с утенком/ жук был в кармане с каштаном и желтой/ проволокой чтобы сделать колечко/ если б меня не забрали внезапно/ не увезли бы на черное море/ а в сентябре не отдали бы в школу/ мы и сейчас может быть были вместе/ Митя Алеша Сережа Валера» – сбивается ритм прозы и звучит стиховая просодия, «просод»… Просод – кто он? «Я увидела его развевающиеся белые одежды, патлы и бороду, когда он приближался по пылящей дороге». Десять новелл о жизни девочки с разными именами.

«Понимаешь, когда я рассказываю свои истории, я становлюсь кем-то другим. И недавно я понял, кем. Через много-много лет на свете родится одна девочка. Она не будет знать греческого языка, хотя в роду у нее будут греки. И вот она вырастет и станет сочинять истории, которые я сейчас рассказываю». Или: «...но все-таки – писатель, потому что все, что у него, – это он, потому что творит – из себя». Как не вспомнить Льва Толстого, который как-то обмолвился, что и Болконский, и Наташа, и Пьер, и Наполеон, и Кутузов – это он сам. Вселяться в своих героев и проживать их жизни у Нади получается столь легко и виртуозно, что говорить можно о ее даре, а не только о таланте. «Она дышала (дышала? дышала без вдоха и выдоха?) всей собой и, кажется, видела не глазами, а лицом. Нет, головой… Всем телом. Зрение стало ее сутью, она превратилась в зрячесть. На диване в полуразвалившейся позе сидело ее мертвое тело, похожее на небрежно снятые в темноте усталые колготки».

Во всех десяти рассказах автор описывает некие пограничные состояния сознания – те, что посещают человека, когда он засыпает или просыпается. Именно тогда мозг смешивает реальность и вымысел. В конце встречи по сложившейся традиции автору задавали вопросы: «Какую разницу вы видите в написании стихов и прозы?» – «Стихи приходят как-то вдруг, сами – они будто выдыхаются голосом… А проза – совсем другое, она пишется долго, выдоха не хватит. А у меня короткое дыхание», – улыбнулась Надя. У нее получилось написать книгу прозы с женским, коротким, но теплым дыханием.