Интимная часть

Юлия Дрейзис призналась, что пыталась писать стихи на китайском. Скриншот трансляции

По-прежнему в онлайн-формате проект «Культурная инициатива» организовал презентацию книги поэта, переводчика, специалиста по китайской литературе классического и современного периодов и истории китайского языка Юлии Дрейзис. Книга называется «Яблочный вор». Это первый стихотворный сборник поэтессы, которая раньше выступала только в качестве переводчика чужих стихотворений. Некоторые переводы были настолько удачны, что находили признание различных премий. Так, например, Юлия – лауреат поэтической премии журнала Poetry East West (DJS Art Foundation) в номинации «Перевод современной китайской поэзии» (2015) и ежегодной китайской премии «Вдумчиво всматриваемся в Китай» в номинации «Перевод современной прозы» (2016). И наконец – книга собственных стихов, в которых удивительно сочетаются элементы архаики и модерна, славянского фольклора и интереса к Востоку.

«Она скрывала от нас, что пишет стихи, – улыбаясь, сказал культуртрегер, поэт Юрий Цветков. – И вот наконец маски сорваны, и книга есть». После этого Юрий предположил, что Юлия должна рассказать о том, как «она решилась на этот шаг, как стала писать стихи – либо в три месяца, либо после того, как провела биеннале поэтов...» Однако перед этим он дал слово поэту Геннадию Каневскому, который написал краткое предисловие к книге.

«Это совершенно удивительная штука, – отметил Геннадий Каневский. – Я тоже не так давно узнал про Юлины собственные тексты. Я знаю, что она участвовала с некоторыми текстами в фестивалях, в Питере, например. И когда я все это почитал, мне показалось странным, что тексты, которые структурированы таким образом, что могут составить не просто поэтический сборник, а именно поэтическую книгу, некоторые законченные композиционно высказывания до сих пор в эту книгу не оформлены. И я задал Юле вопрос: «Почему бы не издать книгу?» И как-то все завертелось». Также Геннадий Каневский рассказал, что Юля – один из немногих, если не единственный автор стихов в современной поэзии, что пишет тексты, не ангажированные, с одной стороны, и не нарративные – с другой, а пишет тексты-созерцания. «С этой точки зрения она, пользуясь стихотворным аппаратом русско-европейско-славянским, реализует восточную традицию стихотворений-созерцаний, – заметил поэт. – Причем не созерцаний движения жизни, а созерцания того, что называется still life, неких натюрмортов, пейзажей, остановленных моментов. Юля оживляет эти пейзажи подбором слов». Геннадий еще поделился и своей историей о том, как он спорил с людьми, которым подобный метод написания стихов не близок. Многие, оказываются, пеняют на отсутствие движения, какого-то рассказа или даже говорят, что можно поменять местами некоторые части стихотворения и от этого ничего не изменится. «Я в ответ бил себя в грудь и кричал: «Вы не понимаете, это и есть тот самый метод, который отличает ее от всего остального! Это рисунок тушью, свиток, который надо читать и смотреть».

«вόдополь псалтири/ черточки на снегу оставляемые лапой зверя/ ибо все есть найденная поэзия/ обрященное падение в лазоревом поле две перекрещенные рыбы/ под серебряным полумесяцем/ озеро белое/ в нем две стерляди желтые/ голосами ангельскими и человеческими/ язык в наших устах звонко ударяющий в губы/ словом мира/ наподобие света/ поверх всякого одаряющего/ пока не просохла волглая одежда/ на сорочьем мосту/ по-над всякой тьмой», – начала Юлия с чтения стихов из своей новой книги.

В поэтическом мире Юлии важно все – от силуэта маленького котенка до фигуры китайского императора Чжэ-цзуна, от «голых окатышей на джинсовом краешке» до Стамбула. Она с воодушевлением настраивает свою оптику, насыщает стихотворения ассоциациями – детскими («белый дым/ черное ухо/ силуэт котенка на кашмирской улице»), искусствоведческими («в чем ценность слов/ подари рафаэлло/ просто вылупить орешек»; «клецками облако/ барочные ребра»), женскими («теплая ладошка», «голос женщины/ сквозь мякушку звука/ всепроникающим ранением вибрацией линии/…и ты тоже становишься/ ее ответвлением/ ее черным жаром/ ее мясистыми губами/ обойми меня мати»).

Юлия призналась, что очень давно, с подросткового возраста, пишет тексты и просто никому не показывала, кроме родных. Через какое-то время Юлия стала вывешивать свои стихотворения в соцсетях, а потом Геннадий предложил сделать книгу. «Крестный отец книги», – прокомментировал Юрий Цветков. В эфире Геннадий Каневский уточнил у Юлии, не пробовала ли она писать стихи на китайском. «Каюсь – и такой грех был за мной. По-китайски можно писать в двух формах – в свободной и традиционной. Я баловалась тем, что пыталась писать традиционную поэзию. Это само по себе странное упражнение, потому что писать на языке памятников середины I тысячелетия до нашей эры. Язык как законсервировался, так и оставался». Также Юлия рассказала о том, влияет ли знание языка при написании стихотворений, о том, что «поэзия – это интимная часть», о своем опыте преподавания китайского языка и ответила на вопросы участников-зрителей эфира.