У Бога мертвых нет

Поэт Татьяна Грауз была знакома с Геннадием Айги. Фото Николая Милешкина

Весь вечер и был одной беседой, от голоса к голосу, от сердца к сердцу, от облака памяти к облаку памяти, которую, конечно, нельзя было разделить на фрагменты. Геннадий Николаевич смотрел с экрана, по которому переливались, как облака, его фото разных лет, и каждый выступающий так или иначе отмечал для себя реакцию героя вечера на реплики. Это не было мистикой, это был разговор с любимым поэтом, который, вероятно, выше мистики. У Бога мертвых нет.

Перед началом вечера воспоминаний куратор литературного клуба «Стихотворный бегемот» Николай Милешкин показал фильм 1994 года «Зимние кутежи», снятый Анатолием Сырых и Владимиром Пика на украинской студии «Дзвин». Получасовая картина в основном в монохромных, сепиевых тонах разделена на несколько новелл и вполне может назваться художественным фильмом о поэте с ним же в главной роли. Айги никогда не жил зимой на даче, а в «Зимних кутежах» он щеголевато бреется, заварив купца, ловко наколов дров и сложив их в припорошенную снегом поленницу. Это присутствие Айги было очень важно, от тембра его голоса и протяжного чтения до взгляда с хитрецой, вспоминалась «золотая шкура Айги». Ведь Айги в переводе значит «лис». Кстати, воспроизвести чтение Геннадия Николаевича, да и его поэтику невозможно.

Когда картина закончилась и включился свет, ведущий предусмотрительно начал с отсутствующих. Было прочитано эссе Татьяны Данильянц, которая Геннадия Николаевича знала лично. Татьяна не только поэт, но и художник в широком, старинном смысле слова: ее интересует и кинематограф, и производство стекла, и еще очень многие грани творчества. Эссе дышало грустью и счастливым беспокойством, какое может быть в преддверии встречи. Ведь всякое воспоминание о человеке есть своего рода встреча с ним.

У каждого из выступающих была своя «история Айги». Выступлению Татьяны Грауз можно было дать название из Айги: «Отмеченная зима». Оно не было особенно цветистым, но было видно, как прежние переживания снова ожили, и слушатели были, каждый в свою меру, причастны пережитому Грауз, которая с Геннадием Николаевичем дружила.

Грусть разлуки сменилась терпким юмором. Александр Макаров-Кротков сжато, но очень живо и красочно – хотя, кажется, к последнему специально не стремился, – рассказал кроме своей истории несколько точно-характерных сценок из своих встреч с поэтом. Айги с экрана прищурился.

Лев Алабин знал Геннадия Николаевича дольше и познакомился с ним раньше всех присутствующих. Его короткий, яркий рассказ закончился трогательной пьесой на шаманской дудке. Айги с экрана улыбнулся.

Шаманскую тему продолжила Вера Сажина, прочитав стихотворение «Озеро и птица».

В финале вечера Борис Колымагин, слушавший внимательно и вдумчиво, задал вопрос о том, как изобразить чтением многочисленные визуальные хитрости Айги. Этот вопрос породил небольшую дискуссию.

Расходиться не хотелось. Чай пили долго, за дверями ждал холод. Это был не вечер, это было нечто вроде зимних кутежей. Грела золотая шкура Айги.