Убить за ершик от примуса

Любой рассказ в книге Дениса Драгунского – беседа с читателем. Фото Андрея Рушайло-Арно

В клубе «Китайский летчик Джао Да» новую книгу «Соседская девочка» представил прозаик Денис Драгунский. Книга вышла совсем недавно и представляет собой сборник ироничных, едких, порой полных грусти и ностальгии рассказов, заметок о литературе, причудливых снов и набросков сценариев. Все это сложилось в книге в сложный пазл, в котором невзначай можно узнать соседскую девочку, первую любовь, лучшего друга, начальника или даже самого себя. С некоторыми произведениями читатель уже был знаком по журнальным публикациям. Например, давший название книге рассказ «Соседская девочка» был опубликован в одном из номеров журнала «Октябрь» и даже занял второе место после романа Тимура Кибирова по количеству собранных за год лайков на ресурсе «Журнальный зал».

Открываешь книгу, а там о насущном – пресловутых соцсетях и удивительных знакомствах, любви и ее отсутствии, литературе и реальности. «Мы познакомились на Фейсбуке лет пять назад, кто к кому постучался, я уже не помню. <... > Мы шли, держась за руки. Снова вышли к какому-то ручью. У нее глаза сияли. Мы поцеловались. <…> мы лежали, раскинувшись на огромной постели, едва касаясь друг друга кончиками пальцев рук и ног <…> «Ты чудо моей жизни, – сказала она. – Ты первый мужчина, который мне это говорит.  <... > Она заблокировала меня во всех сетях и мессенджерах».

Когда Денис Драгунский делится своими рассказами с публикой, возникает ощущение, будто он рассказывает реальные истории из своей жизни, настолько в доверительной и непринужденной манере он их читает. И хотя по мере выступления писателя эти догадки рассыпаются, ведь не может рассказчик иметь столько личин, живое дыхание услышанных историй не оставляет еще долгое время, даже после завершения чтений.

Название каждого рассказа предваряет краткая строчка, которая словно связывает все произведения воедино, заставляет их перекликаться. Так, перед «Прошлым летом во Фрайбурге» появляется строчка-усмешка «ну как же я тебя оставлю», потом перед «Ничего не было, никого не было» следует просто «другой рассказ», перед «Пять секунд и два часа» – «проводи меня до дому». И любой рассказ в книге, по сути, беседа с читателем, которую можно вести, не останавливаясь, или прервать на первом-втором рассказе, чтобы по возможности возобновить вновь, а может, и просто перелистнуть страницы наугад и начать с приглянувшейся истории.

В сборник вошли не только рассказы-миниатюры, переводы и рассказы-подражания, но и эссе о литературе, писателях и их открытиях. «Зощенко первым обнаружил этот новый массовый тип. Человека, который может на улице схватить выпавшую из окна недоваренную курицу и убежать; отказаться от невесты потому, что в приданое не дали комод; убить за ершик от примуса, – и все это с милой душой, не считая, что происходит нечто странное или страшное», – пишет Драгунский в кратком эссе «Достоевский и Зощенко», агитируя к чтению. В эссе «Пригвождая жертву» Драгунский безапелляционно утверждает: «Мы сегодня считаем себя законными наследниками золотого века русской культуры. Меж тем это совсем не так. Что же это за отличительное современное свойство? Чрезвычайная терпимость к злу, вот что. И отсюда – сочувствие палачу и презрение к его жертве». Для презентации Денис Викторович специально сделал небольшую подборку рассказов из книги. Он читал ее, то прохаживаясь по сцене, то садясь за стол. По прочтении он сбрасывал листки подборки вниз, и они падали на сцену, как осенние листья. Книги, прибывшие из типографии, были раскуплены еще перед началом чтений, и в конце вечера автор подписал книгу каждому обладателю.