Точка или вышка?

У Владимира Тучкова стихи сюжетны, а проза поэтична. Фото Владимира Пряхина

В литературной студии «Московский диван» прошла встреча с поэтом и прозаиком Владимиром Тучковым. В беседе кроме кураторов Леонида Жукова и Фени Вениковой приняли участие поэт, издатель Владимир Пряхин, детский писатель Наталья Осипова, поэт, преподаватель МПГУ Вера Липатова, сотрудник «Литературного радио» Виктор Черненко, поэт Ирина Шостаковская.

Тучков рассказал, что до перестройки публикация его произведений была невозможна, первый текст вышел в 1986 году в журнале «Веселые картинки». Первый роман Владимира называется «Танцор», сейчас он работает над новым. Он еще не решил, как его назовет – «Вышка» или «Точка». Собравшиеся обсудили варианты названия. Было подмечено, что слово «вышка» неоднозначно: «В голову приходят мысли как о спорте, так и о высшей мере наказания». Владимир обратил внимание на то, что и слово «точка» – это не только окончание чего-то, оно имеет также и военное значение: боевая точка – место дислокации. Он заявил, что роман почти готов. Осталось совсем немного: убить главного героя. «Может, не надо?» – пискнул кто-то из зрителей. Но Тучков был непреклонен.

Автор прочитал стихотворение «Про зверей и про бомжей». Иронично-трагическая вещь началась с истории про кошечку. Сначала особой скорби не чувствовалось. Деревенский пейзаж. Далее следовал рассказ о найденной кошечке. Героиня рассказа, привыкшая к неге и обожанию, попала в трудную жизненную ситуацию, но вполне могла рассчитывать на милость судьбы и сострадание добрых дачников. Настоящая трагедия началась, когда автор упомянул о других бездомных – двуногих: об истории приюта под названием «Дом трудолюбия «Ной». «Дачники, понятное дело, возроптали: грабежи, наркомания, поджоги, туберкулез – и сколотили инициативную группу, которая пошла писать во все инстанции»; «Бомж – божьей милостью живущий. Вторгаться в божий промысел – паскудное дело. Нам, православным, гораздо ближе домашнее животное». Ключевым приемом стал рефрен: «Ведь люди – не звери». Объединенные автором ситуации стали темой для обсуждения – кто заслуживает жалости и милосердия и кто их в итоге получает.

Чтение возбудило дискуссию о видах искусств: многие восприняли «Про зверей и бомжей» как прозу, в то время как сам автор считает, что это стихи. Ключевая разница – в записи текста, идущего не потоком, а разбитым на строчки – ритмические единицы, которые Тучков порой менее, порой более явственно выделял голосом. Интересно высказался Виктор Черненко: «Жанр – стихи или проза – определяется автором, но читатель тоже может проделать определенную работу с текстом, например выявить в тексте созвучия и прочитать прозу как верлибр, придав своим чтением произведению ритм». О литературных жанрах Владимир Тучков размышлял в статье о поэзии Льва Толстого: «Я брал строки его романа в сто – сто пятьдесят слов и находил в них рифму». Владимир Пряхин проиллюстрировал дискуссию своим стихотворением: «По ночам Банин плохо спал/ часто просыпался и думал –/ насколько свободен его стих/ иногда ему казалось что в нем мало протеста против формы/ иногда, напротив,/ что он слишком радикален в ее отрицании/ и скатился к прозе…»

В прочитанной далее фантастической поэме «Иван Иванович» олигарх Борис Березовский выпивает с Роботом. Робот знаменит благодаря своему полету в космос с собакой Звездочкой и по этой причине куплен олигархом и удостоен теплого приема. В стихотворении происходит концептуальный сдвиг: Робот оказывается одушевленнее олигарха. Начиная читать рассказ из серии «Рассказы о писателях», Владимир боялся напугать дам нецензурной лексикой. Но дамы не испугались. Рассказ оказался притчей о том, что некоему литератору не удалось из стихотворцев перейти в разряд поэтов, и главной мыслью стало убеждение Тучкова в том, что суть поэтического слова – в мятежности. Для ее выражения нецензурная лексика и пригодилась.