«Сонеты» Шекспира как единый роман

Владимир Микушевич читает Шекспира и цитирует Пушкина. Фото автора

В малаховской «Библиотеке над оврагом» по сложившейся традиции клуб «Стихотворный бегемот» в июле чествует Владимира Микушевича. Публика тепло поздравила старейшего писателя и философа с днем рождения.

В этот день Владимир Борисович прочел свои переводы сонетов Уильяма Шекспира. В течение полутора часов стихи великого англичанина звучали на русском языке…

В своем вступительном слове поэт-переводчик рассказал о том, что «так называемые сонеты Шекспира на самом деле сонетами в их классическом понимании не являются».

«Это единое произведение, которое о самом Шекспире может рассказать нам очень многое, – заметил Микушевич. – Мой подход к этому произведению именно этим и отличается от подхода моих предшественников, переводивших отдельные сонеты, не учитывая целостности всего произведения. Более того, прочитывая сонеты как отдельные произведения, мы даже не можем быть уверены, что принадлежат они мистеру Уильяму Шекспиру. Хотя есть и другие предположения – именно он препятствовал их напечатанию, потому что их появление не могло не быть в те времена скандальным.

Но для меня это прежде всего поэтическое произведение, а поэтическое произведение само творит автора. Не автор создает поэтическое произведение, но поэтическое произведение создает автора. Созданный автор, конечно, отличается от того реального лица, написавшего поэтическое произведение. Более того, между ними часто случается разлад. Чтобы понять роман Шекспира, сонеты надо обязательно читать подряд, и только тогда станет понятна интрига романа.

Тут я бы отметил, что в России начала XIX века сонеты Шекспира еще малоизвестны, тем не менее они не прошли мимо внимания Пушкина: «Суровый Дант не презирал сонета;/ В нем жар любви Петрарка изливал;/ Игру его любил творец Макбета;/ Им скорбну мысль Камоэнс облекал».

У меня складывется предположение, что Пушкин, когда писал «Евгения Онегина», учитывал эту «игру», которую «любил творец Макбета». Случайно ли в строфах «Евгения Онегина» 14 строк, как в сонетах Шекспира? Я предполагаю, что нет!»

Владимир Борисович начал читать сонеты в строгой последовательности. И действительно, у слушателей возникло ощущение, что прочитан роман со своим сюжетом, с интригой вечного любовного треугольника, роман, в котором Шекспир гениально изобразил мучительный разлад между автором-героем и ускользающей красотой, которую не щадит безжалостное время, причем не важно кому принадлежит красота – мужчине или женщине. Автор-герой видит красоту своего младшего друга и любит ее, но понимает, что красота рано или поздно исчезнет. Как сохранить ее? Да, «юный друг» должен оставить после себя потомство – это один путь, который не всегда заканчивается успехом: ведь совсем не обязательно у красивых родителей получаются столь же красивые дети. Этот путь возможен, но он, как сказали бы мы сейчас, не гарантирует успеха. И автор предлагает другой путь – он воспоет красоту в бессмертных строках. Именно в них красота «юного друга» сохранится навечно.

Как и у всякого великого произведения литературы, у «Сонетов» Шекспира множество истолкований. Литературоведы ищут прототипов главных героев – кто конкретно вдохновил великого британца: лорды, актеры, «смуглая леди», а автор – сам ли Шекспир? Но оставим эти вопросы литературоведам, а нам, читателям, обязательно надо перечитать сонеты в переводах Микушевича. К счастью, они изданы отдельной книгой (Уильям Шекспир. Сонеты. Переводы Владимира Микушевича. – М.: Водолей, 2004).

«Спал бог любви, свой факел уронив,/ Который у несчастных не в чести;/ Сбежались дочери лесов и нив,/ Поклявшиеся девственность блюсти,/ И самая прекрасная из них/ Тот окунула пламенник в родник;/ Так девственной рукой в лесах глухих/ Разоружен был дерзкий озорник./ Горяч источник от любви с тех пор;/ Туда приходит скорбный пилигрим,/ И может исцелиться тот, кто хвор,/ Лишь я, твой бедный раб, неизлечим./ Вода способна пламень победить,/ Однако ей любви не остудить».