Попытка договориться о терминах

Художник Эдуард Кочергин бросил вызов московскому китчу. Фото Андрея Рушайло

В течение двух дней художник и писатель Эдуард Кочергин – прославленный русский сценограф, бессменный главный художник БДТ им. Товстоногова, лауреат многих премий – представлял москвичам свою книгу «Категории композиции. Категории цвета».

Первая встреча Кочергина с читателями в магазине «Москва» началась вступительным словом издателя Алексея Захаренкова: «Проза Кочергина – это выдающаяся литература рубежа ХХ–XXI веков. Ни по языку, ни по драматургии, ни по сюжетной линии я аналогов не знаю». Захаренков рассказал о начале их совместной работы – с иллюстраций книги пьес Чехова эскизами декораций Кочергина, об уже выпущенных пяти книгах, одна из которых была удостоена премии «Национальный бестселлер».

Польские корни, художественное дарование, углубленное чтение – триумвират, на котором вырос уникальный стиль, особый язык Кочергина-прозаика. Плюс судьба: бегство из омского приемника для детей репрессированных родителей и шестилетний путь мальчишки обратно в Ленинград через все мыслимые тернии тех лет. На вопрос, как и чем формировался язык его прозы, он ответил: «Да, я прошел через огромную толщу людей, и я очень хорошо слушал. И, конечно, чтение и поэзия». Не обошлось без вопросов о влиянии блатного языка, неизбежно усвоенного автором в детстве. «Этот язык обладает очень большой энергией. Надо отбросить его отрицательную силу, тогда остаются удивительно точные, образные, энергичные слова».

Душевный разговор с читателями о литературе, театре, жизни, новой книге продолжился в Музее им. А.А. Бахрушина, куда поздравить своего товарища по цеху пришли художники.

Кочергин призвал художников сформировать свою нотную грамоту, ибо есть грамота пространства и законы, по которым обращаются с пространством, с предметом в нем, с цветом. «У нас мало точных, конкретных слов, которые определяли бы категории изобразительного искусства. Ритм. Земное притяжение в искусстве. Упругость, наполненность. Напряженность линии. Масштабность. Об этом думали с Античности, с древних времен, это разрабатывали Кандинский, Фаворский, Клюн, Матюшин, и все закрыли в 20-е годы. Не успели, нет у нас языка».

Борис Мессерер, поздравляя Кочергина, сказал: «Эта книга – высокая попытка договориться о терминах. Сформулировать понятия. Она – очевидный вклад в теорию искусства. И если брать академический аспект нашей деятельности, то она и есть – академия художеств».

Художник Александр Рюмин отметил, что «непревзойденный Кочергин в своей книге воплотил себя, свое понимание искусства и профессиональное умение».

Театральный художник Сергей Бархин сказал про книгу: «Подвиг и послание потомкам старейших мастеров, творческий жест Мастера, тот самый выпад меча».

Юрий Норштейн сказал: «Я был счастлив этой книге. В ней те самые необходимые кристаллы, из которых потом выращивается то, что происходит не только на сцене, но в любых искусствах… Это бесконечная книга…»

Кочергин сказал: «Композиция – тяжелое дело. Я много лет преподавал и убедился – нет никаких пособий. Как учить? А ведь мы с этим в жизни сталкиваемся! Я приехал в Москву и ужаснулся: фантастический китч гуляет по столице! Это падение, порча вкуса, но кто-то же это делал! Подзаголовок моей книги, букваря, как назвал ее Василий Ракитин, – «Практические исследования основных понятий». Категории нашего древнего многовекового дела для всех – пусть он живописец, ты график, я театральный художник – одни и те же. И их можно рассказать в течение 30 минут. Но чтобы понять их, надо много прожить и прожить практически – руками, мозгами. Художник – исследователь, а если потерять это качество, то все, конец. Вы начнете творить, станете гением и – конец...»