Елена Семенова  |
| Борис Шапиро рассказал,
как проходит у него в семье воскресенье. Фото автора |
В Доме И.С. Остроухова в Трубниках прошел вечер поэта Бориса Шапиро, живущего в Германии и пишущего на русском и немецком языках. Живя в СССР и учась в 60-е на физфаке МГУ, Борис Шапиро и поэт Владимир Герцик организовали поэтическое объединение «Кленовый лист» (об этом читайте в интервью с Владимиром Герциком «Звук паче смысла» в «НГ-EL» от 16.07.15). Тогда зародилась школа пресемантиков. Борис Шапиро ввел термин «пресемантические структуры». Владимир Герцик в статье «Манифест 7» раскрывает суть примерно так: «Стихотворение есть способ передачи состояния сознания, самого состояния, а не информации о нем» и «Без вовлечения бессознательного передача состояния сознания вряд ли происходит. Энергетическую насыщенность состояние может получать из слоя архетипов, которые, согласно К.Г. Юнгу, при активизации способны выделять огромную психическую энергию». Борис Шапиро вел и ведет в Германии активную литературную деятельность. В 80-е он организовывал «Регенсбургские поэтические чтения», в 1990-м создал общество, поддерживающее литераторов, переводит Гёльдерлина, Пауля Целана, Хильду Домин, Герту Мюллер. В общей сложности вышло 18 книг на русском и немецком – стихи, рассказы, эссе и пьесы.
Вечер Бориса Шапиро был одновременно презентацией его неопубликованной книги «Си-бемоль». Ведущая – профессор кафедры риторики и культуры речи МПГУ Вера Липатова в лад со своей профессией построила вечер педагогично, а именно – нестандартно и не скучно. Вначале руководитель клуба «Стихотворный Бегемот» Николай Милешкин вручил Борису Шапиро выигранную им премию «Стихотворного бегемота» III степени (за эссе Шапиро о вечере в «Стихобегемоте» поэтессы и певицы Марлены Мош). Поэт заботливо усадил бегемотика на стульчик. Затем Вера Липатова предложила поэту прочитать его стихотворение, написанное под впечатлением от приезда в Москву: «Моя Вселенная – горло в хитросплетенном венке,/ стальное перо номер одиннадцать/ с пятиконечною звездочкой на черенке,/ а оно то не вставится, то не вынется/ в ручке с обглоданным тыльным концом,/ свидетелем откровений присных и прочих,/ чтобы в чернильном космосе вниз лицом/ синей кляксой поставить жирную точку./ Кто был ребенком однажды в жизни,/ тот временно бессмертен навсегда./ Ему в глаза слепая грязь не брызнет,/ и громом не накроет глухота./ Но почему так тесно в паланкине?»
Вера Липатова предложила Шапиро рассказать о том, как проходит в его семье воскресенье. Что поэт прилежно выполнил. Импонировало то, что, несмотря на постоянное проживание за границей, в речи поэта не чувствовалось даже намека на акцент. «Каков поп, таков и прихлоп», – весело заметил он. И рассказал, как они огромной семьей (до 11 человек), с детьми и внуками ездят на пикник, как жена Эллочка рассказывает внукам сказки, а он – как устроена Вселенная, и как понять квантовую механику, и истории, которые сноха называет «похабщиной». Поэт много говорил о своей любимой форме – сонет: о том, что главное в нем не рифмовка, а композиция, о том, что сонет зародился из оды, а ода в современности часто превращается в пародию, поскольку отсутствует контекст. Звучала история про памятник сожженным нацистами книгам и стихи на эту тему с эпиграфом из Пауля Целана: «Там в зазеркалье вода/ кристаллической твердью,/ а ночь начинается утром/ и длится до пустоты/ в открытом настежь шкафу./ На полках не слышится ничего,/ только ветер для левой руки/ падает вверх./ Тех книг уже нет, а эти/ ещё не написаны и/ не переведены на язык./ Прозрачная пустота/ падает вверх, как ветер/ для левой руки целовать./ Достаточно, если/ слова выражают смысл./ Кун-Фу». Также Борис Шапиро рассказывал о форме рубайят, зачитывал немецкие и русские варианты своих сочинений в этой форме, звучали шутливые произведения из книги «Три дуры», сдобренные обсценной лексикой и избранные отрывки из книги «Си-бемоль». И это еще далеко не все.
