Амелин, который храбро переводит Катулла

Доктор филологических наук Елена Тахо-Годи рассказала, почему в библиотеку истории русской философии и культуры «Дом Лосева» пригласили поэта. Это скорее исключение, чем правило, обычно здесь не устраиваются подобные литературные вечера. Причина заключается в несомненной связи Максима Амелина и классической филологии. Кроме того, в последнее время в «Доме Лосева» часто проходят презентации книг, которые издает Амелин как главный редактор издательства «О.Г.И.».

«Есть такой Амелин, который храбро переводит Катулла», – говорила когда-то Любовь Сумм о своем студенте в Литературном институте. После переводов Катулла, выпущенных в издательстве «Алетейя», последовал перевод первой главы Одиссеи, вызвавшей разнообразные толки у критиков.

Максим Амелин предельно открыт для публики – с ходу заявил, что можно задавать любые вопросы. И даже перебивать посреди чтения стихотворения!

Страх поэта – закрыться: «Люди с неподвижными лицами/ ходят и взорами потухшими,/ ничего не видя, глядят/ безразличное неволнуемо/ продолжая существование, –/ Господи, тебя я молю,/ если неизбежно закрытие, пусть оно меня не касается/ раньше, чем в последний мой час!»

Бывает, поэт не знает, откуда берутся его стихи. Максим Амелин не из таких. Интересно слушать, как Максим рассказывает об опыте, пропущенном и преломленном сквозь призму поэтического восприятия. Большая часть стихотворений написана в момент путешествия по разным странам, движения, когда увиденное поражает, – и возникает импульс к созданию стихотворения.

Максим Амелин вспоминает, как преподаватель Литературного института Калугин водил студентов в архив древних актов, «потрогать Саввину книгу, посмотреть на такое огромное Соборное уложение». Тогда-то и зародилось подозрение: переписчики не всегда понимают, что переписывают. Так родилось стихотворение «Исповедь переписчика»: «Все бы я мной переписанное прочел,/ если бы грамоте был обучен». «В этом стихотворении есть автобиографическое, издатель тоже переписчик в какой-то мере, – полушутливо рассуждал Амелин. – Ну и вообще текст непознаваем. Даже свой текст».

Бурными аплодисментами были встречены пессимистические заключительные строки стихотворения «Пиндар и осел»: «ибо грядут поколения/ вслед нынешнему, что уже/ отличить осла от Пиндара не смогут:/ «Иа, иа, Пеан! Иа, иа, Пеан!»

Помимо стихов Амелин прочел свои переводы: с греческого, грузинского, английского. Творческий путь Амелина-переводчика – это история открытий. Иногда к переводу подталкивает самая малость. К примеру, скрытая рифма. Так, стихотворение Роберта Фроста «Снежный вечер в лесу» – одно из самых переводимых. Переводить его, казалось бы, не было смысла. Но случайно Амелин совершил открытие: стихотворение закольцовано, в последней строфе есть рифма, относящаяся к первой. Ради такой малости и следует переводить!

Большой интерес аудитории вызвал «Китайский цикл». Слушатели интересовались восточной культурой и пользовались правом свободно спрашивать о чем угодно.

В каждом слове Амелина слышалось: «Я хочу жить, чувствовать, двигаться и стремиться!»