Журналисты-графоманы

О грани между журналистикой и литературой дискутируют Светлана Скарлош и Дмитрий Соколов-Митрич.
Фото автора

Маленький белый шатер на площади у музыкальной эстрады ЦПКиО им. Горького, совсем немного слушателей – практически семейный круг. Почему именно коллектив журнала «Русский репортер» решил поднять вопрос графоманства среди журналистов? По мнению редакции, журнал столкнулся с феноменом: рано или поздно журналисты издания приходят к написанию книги. Плохо это или хорошо? На этот вопрос отвечали заместитель главного редактора Дмитрий Соколов-Митрич, редактор отдела спецпроектов «Русского репортера» Светлана Скарлош и корреспондент Марина Ахмедова.

Соколов-Митрич сразу произвел культурный шок: «Писать книги в России вредно и даже аморально». Документалист отметил, что, по его мнению, журналистский труд более адекватен – это честный труд. А когда человек садится за написание книги – это не что иное, как акт самолюбования, трата времени на то, чтобы повысить самооценку. А весь итог заключается в том, чтобы сказать потом: «У меня вышла новая книга». Выпустить ее, а после сложить тираж в уголок квартиры. Если это произведение никто не покупает, значит, человечество неправильное, и тут у писателя начинает развиваться комплекс. «Может быть, величайшая задача в том, чтобы не написать книгу?» – предложила Светлана Скарлош.

Кстати, из-под пера Дмитрия Соколова-Митрича вышло несколько книг. Последним его творением стали «Непоследние времена» – сборник репортажей о современной русской жизни, который журналист презентовал 8 сентября сего года. Дмитрий говорил о том, что среди людей, мечтающих издать книгу, огромное количество графоманов: «Если ты хочешь работать – работай, если же хочется просто писать, то это уже какая-то патология».

Идейным оппонентом Дмитрию стала Марина Ахмедова. Марина – автор нескольких книг, последней из которой стал роман «Дневник смертницы. Хадижа», выпущенный в 2011 году, а в 2012-м вошедший в шорт-лист литературной премии «Русский Букер». Журналистка рассказывала о своей любви к литературе и согласилась с тем, что ей очень хочется просто сказать: «У меня есть книга, которую я написала». «Я не чувствую драйва эпохи, но я хочу его создать», – рассказывала она. Марина поведала о том, что, по ее мнению, для журналистов, которые много ездят по России и встречают разных людей, написание книги – это отличная возможность включить многое из услышанного, того, что не может войти в журнальную публикацию по причине ограниченности формата статьи. «Мне кажется, что если автор может передать то, что чувствует, если он знает, что хочет сказать, то, наверное, это важно. И пусть в книге, которую вы прочитаете, вы найдете всего два полезных слова – уже будет хорошо».

Ораторы соглашались с тем, что люди, пришедшие в журналистику потому, что хотели на самом деле стать литераторами, испытывают некоторые трудности. Дмитрий Соколов-Митрич заметил, что неправильно относиться к журналистам как к «недоделанным» писателям. «Я не люблю журналистов, которые параллельно пишут книги и сдают репортажи, в два раза превышающие необходимый объем, при этом обращают больше внимания на эфемерные вещи». Кто-то из слушателей предположил, что роль репортера – освещать новости сегодняшнего дня, а писатель ориентируется на вечность. На это Соколов-Митрич объяснил, что жанр репортажа уже не тот, что 100 лет назад. Современные возможности привели к тому, что о происшествии рассказывают не журналисты, а случайные свидетели, которые снимут увиденное на камеру мобильника и мгновенно расскажут в Твиттере. Роль репортера гораздо глубже, он должен докопаться до истины и разобраться, почему произошло то, что произошло.

Обсуждали и еще одну интересную тему: поиски «героя наших дней». Марина Ахмедова считает, что никакого героя в литературе сейчас нет, а связано это с тем, что нет его и в современной жизни. «Герои живут рядом с нами, но они никакие не особенные», – сказала журналистка. А Дмитрий Соколов-Митрич добавил: «Мы интересуемся неудачниками или героями, но совершенно не обращаем внимания на нормальных личностей. Что такое нормальный человек, я и сам еще не понял. Он должен быть скорее слабым, нежели сильным, потому что слабость – признак человечности».