Портрет после смерти

Татьяна Сабурова и Михаил Айзенберг в клубе "Дача на Покровке".
Фото автора

В клубе «Дача на Покровке» прошел вечер памяти поэта, драматурга, прозаика Евгения Сабурова, посвященный выходу сборника его поэтических произведений. «Незримое звено» собиралось в течение двух лет и, по словам составителей Михаила Айзенберга и Татьяны Сабуровой, является самым полным собранием стихов автора.

Вечер начался с демонстрации видеофильма, подготовленного съемочной группой Центра образования № 1811 «Измайлово». Тембр голоса, манера говорить Евгения Сабурова незаметно погрузили собравшуюся публику в поэтический мир. «Стихи нужны для организации мысли и речи, что, в сущности, почти одно и то же», – считал Евгений Сабуров, для которого главным делом жизни была поэзия. И после его смерти сохранившиеся видео- и аудиозаписи воскрешают поэта вновь и вновь: «Посередине дня/ стою один, как перст,/ и, может, нет меня,/ хотя я, в общем, есть».

Михаил Айзенберг вспоминал, как Евгений Сабуров писал свои длинные тексты: «Они рождались очень быстро, словно одномоментно». При этом как будто возникал своего рода физический эффект – стремительность занимала место действующих лиц и сама становилась лирическим героем.

Прозвучавшую с экрана строчку «И выстрелить собою вбок» подхватил в своем выступлении Виктор Коваль. Он предположил, что у этой фигуры речи должны быть свои «родственники» – ближайшие и дальние. И при беглом чтении новой книги он нашел двух: «За разговором цвикнешь мозгом» и «так что прыснул сбоку князь/ в мою голову косую». В первом случае, по мнению поэта, «цвикнешь» можно понимать как «клацнешь зубами, затвором», а «цвик-цвик» – звук пролетевших пуль, он же – голос певчих птиц. Вполне возможно, что здесь хранится и ассоциация с Ефимом Цвиком, художником, автором цирковых плакатов. «Значит, – подытожил Виктор Коваль, – читаем: за разговором вдруг выкинешь какой-нибудь цирковой фортель, трюк». Во второй фразе довольно занятному смысловому анализу подверглось слово «прыснул»: «Хохотнул? Полоснул! Сбоку? В голову! Жахнул!» По признанию Виктора Коваля, он был давно знаком с автором строк и уверен, что данные художественные исследования его здорово бы повеселили. После чего зачитал стихотворения не только о князе: «Клекот, пепел, лай ворон,/ – как отрывиста земля! –/ из веселых похорон/ возвращался пьяный я».

Критик Владислав Кулаков отметил, что поэтические начала Евгений Сабуров понимал как несистемные действия, в его произведениях существовали некая парадоксальность, игра, танец смыслов. Это был человек, посвятивший свою жизнь фундаментальной работе по приобретению поэзии. С 1962 года он входил в группу поэтов «Орлы» («Круг Иоффе–Сабурова»), возникшую на мехмате МГУ, и до конца жизни писал стихи каждодневно.

Перед прочтением «Рождественских терцин» поэт Татьяна Нешумова поделилась личным ощущением по поводу «Незримого звена» – для нее новая книга подобна уравнению со многими неизвестными, поскольку многие стихотворения опубликованы впервые. Во время своего выступления Николай Звягинцев рассказал о двух своих встречах с Евгением Сабуровым в Керчи и Москве. В южном городе перед ним предстал вице-премьер правительства Крыма, а в столице – настоящий поэт с трубкой во рту. Открытое наугад Николаем Звягинцевым стихотворение «Когда-нибудь приходит смерть…» прозвучало еще раз, уже в исполнении Юлия Гуголева, для которого название книги, как иероглиф, заключило в себе исчезновение и приобретение, присутствие и утрату.

Друга, коллегу по цеху и близкого человека Евгения Сабурова также вспоминали поэт Игорь Сид, театральный критик, драматург Валерий Семеновский и др.