Лев Толстой очень любил┘

Павел Басинский и Владимир Толстой представляют книгу.
Фото автора

В рамках 23-й ММКВЯ прошла презентация книги Павла Басинского «Лев Толстой: Бегство из рая». Первое впечатление – радость дружной команды от хорошо сделанной работы. Это было видно по лицам автора Павла Басинского, а также заведующей отделом «Современная российская проза» издательства АСТ-Астрель, редактора книги Елены Шубиной и директора музея-усадьбы Л.Н.Толстого «Ясная Поляна» Владимира Толстого. Им хорошо работалось вместе.

Плод их трудов – вполне захватывающая современного избалованного читателя история души, любви и ненависти восьмидесятидвухлетнего Толстого, ушедшего от истеричной, сварливой жены куда глаза глядят, не дотянув двух лет до золотой свадьбы. Мятежный XX век открылся мятежом гения против «домашних своих».

Впрочем, представляя книгу, Павел Басинский упирал не на пафос символики, а на то, что это еще и человеческая, глубокая, грустная история, которую он рассказал нам на скромных шестистах с гаком страницах. Скромных, если учесть, какая уйма материала была проработана: тут и дневники самого Толстого, и огромные, еще не опубликованные полностью архивы Софьи Андреевны и Черткова, переписка и заметки докторов, домашних, гостей.

Басинскому было важно исследовать, почему атмосфера Ясной Поляны стала для Толстого ядовитой. Действительно ли старца допекла сварливая жена, жадные до наследства дети или же смыслоискатели и праздношатающаяся публика. Ведь и его современника, прозорливого старца Амвросия Оптинского, люди часто донимали не вопросами веры, жизни и смерти, а тем, кто украл у них со двора курицу. Может, поэтому Толстой и говорил, что сам к старцам не пойдет, а только – если позовут. Не от гордости, а потому, что сам знал, как это тяжело, когда все валят без приглашения.

Загнали ли его в угол папарацци? И Толстой, как принцесса Диана, погиб, убегая от них? Недаром его потомок Владимир Толстой напомнил на презентации, что одна из первых всем известных съемок Толстого (когда он по дорожке идет нам навстречу, потом что-то дергает, поворачивается спиной и удаляется) была сделана, когда писатель шел в туалет. Оператор спрятался в засаде, в этом самом туалете, и снимал через дырку в двери. Толстой подошел, подергал ручку и, решив, что отхожее место занято, вернулся в дом. А домашний доктор научился записывать слова Толстого малюсеньким карандашом вслепую, держа руку в кармане.

Ирония судьбы в том, что то, что было невыносимо для Толстого, для нас оказалось бесценно. И съемки «скрытой» камерой, и шпионские записи каждодневного бытия.

Пришедший на презентацию Дмитрий Быков, правда, не согласился со взглядом Басинского на Льва Николаевича и попенял автору, что тот любил в Толстом «мысль семейную». Но признался, что прочел книгу взахлеб и яростно спорил о ней с женой, а муж с женой могут поссориться, если верить классику, споря только о сакральных текстах. Редактор Елена Шубина встала грудью на защиту своего детища, парировав, что именно через эту самую «мысль семейную» мы можем войти в огромный мир Толстого. Теперь молодые люди, уже не знающие, кто у нас «зеркальце» русской революции, смогут не только хихикать над инсталляцией «Толстой и куры» или вспоминать язвительное хармсовское «Лев Толстой очень любил детей», но и прочесть увлекательнейший литературный детектив Басинского. Прочесть и вспомнить, что все мы вышли не только из гоголевской шинели, но и из холщовой толстовки.