Солнечная, народная, живая┘

Лариса Васильева на фоне портрета Риммы Казаковой.
Фото автора

6 февраля в большом зале ЦДЛ прошел литературно-музыкальный вечер «Любовь моя щедра┘». Это был вечер памяти Риммы Казаковой. И, конечно, вынесенная цитата – из ее стихотворения. Тема понятна и невесела, но пришедших почтить память, совершить личный поклон Казаковой было много. Не было телевидения, как год назад, на первом вечере памяти. Не было официоза. Совсем. Ни пафоса, ни глупых речей. Собственно, как и должно было быть. Римма Казакова считается народной поэтессой. Такой она была и остается после смерти.

Звучали песни на стихи Казаковой. Со всеми артистами – Леонидом Серебренниковым, Ларисой Крыловой, Ириной Христиановой, Александром Жуковым – стихи Риммы Казаковой находятся в максимальном созвучии.

Звучали воспоминания┘ Лариса Васильева сообщила, что поэтессы не бывают подругами: «Это что-то другое, это связано с ощущением богоприсутствия в каждой из нас...» Но потом рассказывала о схожести судеб (родили сыновей в один период, обе назвали их Георгиями) и простом человеческом общении.

Михаил Веллер говорил об ушедшей эпохе и ее любимцах: «У Риммы была счастливая судьба: шестидесятница, поэт┘ Она была легкая, позитивная, была энергична и хороша собой, всем нравилась. Кто-то наверху сдал карты так, что ей не приходилось поступаться совестью, чтобы хорошо жить в Советском Союзе. Это выпадало очень мало кому! Поэтому можно только порадоваться, что хорошие люди тоже живут хорошо». Иллюстрируя былое, Веллер рассказал комично-детективный эпизод: «Когда сборник Анны Ахматовой напечатали тиражом в 200 тысяч, а потом пересчитали, то оказалось только 140. Получили нагоняй за перерасход материалов, допечатали 60, и получилось 155. После этого оцепили все, допечатали 45, и получилось┘ 170. После этого пригласили ребят с Литейного, потому что милиции уже не доверяли. Оказалось, что в ночную смену полосы в мешках спускали на веревках из окон! Книги в разобранном виде выносили под ремнями и платьями, а потом переплетали! Такую эпоху застала Казакова. И это счастье. Поэты читали стихи по телевизору, собирали стадионы┘»

Владимир Вишневский вспомнил о главной неудаче прошлого года: «В мае 2008-го, за 12 часов «до», Римма Федоровна позвонила мне на мобильный и наговорила на автоответчик слова┘ Я всячески уберегал это сообщение, но все-таки не уберег, нажал не на ту кнопку, увы».

Елена Иванова-Верховская прочитала свои стихи, посвященные Казаковой: «┘Говори! Ничего никогда не поздно,/ Мы с тобою опять, что бы там ни было./ И с твоей интонацией шепчет воздух./ И в слепых облаках пропадает небо».

Галина Климова вспоминала возвращение группы писателей из Китая, когда Римму Казакову тут же узнали на борту и все часы полета из Пекина в Москву прошли как одна минута: все пассажиры общались, звучали стихи, раздавались автографы┘ Но даже в такой обстановке Казакова сумела найти внутри себя стихотворение, которое и прочитала на подлете.

Елена Исаева тоже тронула авиатему: «На вопрос таможенницы в «Шереметьево-2» о вывозимой сумме Казакова замешкалась и тут же получила холодный упрек, прозвучавший повышенным голосом┘ Римма Федоровна растерялась, подняла на таможенницу глаза и обезоружила ее, уточнив: «Это вы мне? Солнцу русской поэзии?» Исаева добавила, что у Казаковой было свое солнце – ее сын Егор Радов. А следом прозвучало стихотворение Казаковой, посвященное сыну. Звучали и другие стихи. Простые и понятные. Народные стихи!