Екатерина Богданова Жизнь литературного сообщества Москвы – не только публичные чтения стихов и прозы, поэтические турниры, обсуждение и критика произведений, презентации журналов, присуждение премий и поездки по стране и ближнему зарубежью. Сегодняшние поэты – помимо собственно творчества – еще и дружат между собой. А если кто-то из них попал в беду, стараются по мере сил поддержать его – даже если в литпроцессе кажутся яростными противниками.
Изначально в рамках проекта Friends only, посвященного Всемирному дню поэзии, было намечено сольное выступление поэта Вадима Калинина. По нехорошей иронии судьбы название это – «Только друзья» – в буквальном смысле определило формат мероприятия. Произведения Калинина читали только его друзья. Сам Вадим не мог присутствовать на своем вечере: за несколько дней до этого, когда он поздно вечером возвращался домой, на него напали неизвестные и нанесли несколько ножевых ранений в спину. Не таких опасных, как могло быть, но достаточно серьезных, чтобы попасть в больницу.
В интернет-центр «Кафе Макс» на Новослободской поддержать поэта пришли Дмитрий Кузьмин, Данила Давыдов, Владимир Никритин, Андрей Моль, Алексей Денисов, Андрей Чемоданов, Николай Звягинцев и другие. Они читали за своего друга его произведения – ранние и поздние, но, как иногда казалось, приобретшие в свете произошедшего особый смысл: «Тут же стал слышнее гомон птичий,/ Весь ландшафт качнулся и обмяк./ Где-то грохотнула электричка,/ И прошел по комнате сквозняк», «Перед грозой темнеют лужи,/ Зажегся тополиный пух,/ И позвоночник лижет ужас,/ И только мы одни вокруг», «В тот день, когда тебя зарежут,/ Гроза обнимет Ленинград,/ Войдет в озоновую нежность/ Густой томительный раскат», «Вот и кончилась попойка./ Ты останешься со мной?/ И огромная помойка/ Спит под крышкой черепной.../ Отпусти, родимый, вожжи,/ Или спятил ты, дружок?/ Что ты, Вадик? Это дождик,/ Дождик – это хорошо», «Сороконожка опускает жало,/ С колец вощеных капает вода,/ Я жду события, как теплого ножа». Всех объединяло одно – желание, чтобы Вадим Калинин как можно скорее выздоровел, смог «из стонущего перегноя,/ в еще сырой апрельский лес,/ шагнуть в туманное, в грибное,/ в ночную вкрадчивую взвесь» – и вернуться к родным и друзьям. И стихам.
