Читать стихи небезопасно

«Бросок на юг» продолжается. На этот раз в подмосковный Подольск с выступлением выехали Алексей Рафиев и Артем Тасалов. И на этот раз название цикла культурных вечеров предельно отвечало сути происходящего: милитаризм масс, сталкивающихся со стихами, иногда превышает данные, полученные при рекогносцировке местности... Концерт вскрыл удивительную вещь: за МКАД сохраняются заповедные места и публика, не пуганная авангардной шоу-поэзией...

Алексей Рафиев известен столице своими многолетними клубными экспериментами в области литературных перформансов и хеппенингов, а теперь еще и богоискательскими стихами. Артем Тасалов многие годы прожил вдали от центра, в Пскове, поэтому творит в противофазе своим московским коллегам и демонстрирует более размеренные ритмы самовыражения. Интрига выступления заключалась в том, что герои увиделись в реальном пространстве лишь за пару часов до начала действия, а прежде общались исключительно по интернету.

Эксперимент начался с фонограммы – с молитвы «Отче наш», исполненной Рафиевым в тяжелой обработке, под барабаны┘ Потом Алексей, выйдя в луч света, заговорщически подмигнул залу и начал напевно вытягивать в микрофон свои стихи: «Мир отстроится заново. Вырастут новые люди./ Народятся их дети. Придет в сотый раз Прометей./ И все будет по-прежнему – все это будет, и будет/ нас кружить, как в метель, как метель┘» Металлическое эхо добавляло драйва и мурашек по коже, чтение шло размеренно, будто было ориентировано на марафонскую милю. Автор пропускал аплодисменты и продолжал, словно читал связанные между собой фрагменты единой поэмы┘

Далее выступал бородатый, как ветхозаветный волхв, Артем Тасалов. Бархатным голосом профессионального радиодиктора он властно заклинал пришедших: «Когда умирает звезда в бесконечной вселенной,/ Прикроются веки у тысячи-тысячи звёзд./ Но мы не почувствуем в сердце своем перемены:/ Мы грубые люди, хотя и не чуждые слёз./ Прикроются веки, и ангелов очи померкнут/ Всего на мгновенье, в котором скончается век./ С умершего века историки сделают мерку,/ Хоть создан безмерным, по мысли Творца, человек┘»

Выступающие менялись. Публика раскрепощалась под воздействием алкоголя. Потом Рафиев уточнил: «Ничего, если с матерком?..» Зал согласился. А далее всё смешалось┘ Оказалось, что кто-то услышал в стихах личную обиду, кто-то истолковал услышанное превратно. Пуританские настроения, замешенные на базарном воспитании, выплеснулись, и начался оживленный галдеж о том, что можно и чего нельзя, о том, что именно позволили бы себе Пушкин и Лермонтов, если бы оказались в XXI веке, а что – никогда┘

Тут же стало бесполезно оправдываться, объясняя, что чавканье и чмоканье слушающих настраивает выступающих на другую волну, что стихи – не огнестрельное оружие. Стало глупо обращать внимание, что все сущее отбрасывает тень. Стало безнадежно признаваться в любви к творчеству Пушкина, Бродского и других настоящих. Стали бессмысленны стихи о любви. Запахло серьезной дракой!

Артем Тасалов выходил снова словно «вместо дикого зверя в клетку» и находил нужные слова: «Это очень непросто, когда поэт кладет свою жизнь, а люди, ковыряют в зубах, чего-то бухтят и не читают книги, не думают о смысле жизни, не вспоминают о Боге┘» Алексей Рафиев ему вторил: «Милые мои, опыт показывает, что если человек не отслюнявил хотя бы сто рублей на входе, то он будет сидеть и заниматься своими пирогами┘» И было горько осознавать, что оба правы. Не помог возврат Рафиева к каноническим и спокойным стихам, проверенным во многих аудиториях. Даже к таким, почти проповедническим: «Мир горит и по швам трещит./ К черту рушится Третий Рим./ Мы ложимся сами на щит/ и не ведаем, что творим┘» С большим трудом конфликта удалось избежать...

Неужели МКАД является границей, за которую поэзии выходить опасно? Неужели «вся жизнь твоя – песчаный островок, и весь песок уместится в совок»?..