Осумасшедшевшие благоразумцы

В последний день весны в Чеховской библиотеке состоялся третий вечер из цикла «Чернышевский», цикла, создающего живую контурную карту современной поэзии. На этот раз на осмотр к коллективному доктору-зрителю пришло творческое объединение «Осумбез» («Осумасшедшевшие безумцы»). Особый вкус вечеру придавал тот факт, что самораспустившийся «Осумбез» был восстановлен на один день именно для того, чтобы выступить там и тогда. Преодолевшие невиданную жару это оценили, тем более что их ждали книги и диски осумбезов, а также пятилитровая банка для пожертвований на нужные напитки.

Ведущий Дмитрий Бак сказал, что все отклонения от регламента будут входить в регламент, ибо «Осумбез» – не только стихи, это нечто большее. Он предварил выступление безумцев так: «Даже если бы эти люди были бы глубоководными рыбами и жили бы на глубине четырехсот метров, куда вообще не проникает ни один луч света, они бы чувствовали друг друга ультразвуком».

Мирослав Немиров потом провел краткий ликбез про «Осумбез» – сказал о том, что в товарищество входило больше трех десятков человек, что они устраивали не чтения, а андеграундные хепенинги, что не участвовали в движении по литературной иерархической лестнице, но выступали единым фронтом за все хорошее и были беспощадны ко всему плохому. Потрясая рыжей бородой и обильно жестикулируя, Немиров говорил о значимости юмора, о применении авангардистских приемов в постмодернистических целях и сокрушался, что взаимного опыления идеями осумбезы провести не смогли, хотя и добились важного эффекта: «Люди с улицы поняли, что это – крутота!»

Поэт Всеволод Емелин, у которого в течение ближайших двух недель в издательстве «Ракета» выйдет новая книга, начал с «Левого марша» Маяковского (такой он выбрал эстетический образец), а потом читал свои: про ядовитый закат и бесплодные супеси, про живучих людей слободы и посада. Читал, ходя по сцене, как зверь в клетке, раскачиваясь: «┘В огородах потели,/ Запасали компот,/ Пропивали в неделю,/ Что скопили за год./ Чтили батьку усатого/ И как камень ко дну/ Уходили солдатами/ На любую войну./ На Страстной яйца красили,/ Чтоб держаться корней./ Отмечали все праздники:/ Девять дней, сорок дней./ И под пенье метели/ У заклеенной рамы/ Телевизор глядели/ Долгими вечерами,/ Где на первой программе/ Политолог-еврей/ Все запугивал вами/ Малолетних детей┘»

Идеолог группы Мирослав Немиров задал настроение стихами Заболоцкого, а потом читал наугад собственное из книги. Например, это: «От кого пахнет чем,/ А от кого и духами./ Сидишь так, бывает,/ Опухший, похмельный совсем, / Сидишь, держишь пиво руками,/ Сидишь, весь телесных немытых своих/ Явлений пахучий исток,/ Сидишь, ох, страдаючичи от них,/ Пьешь пива невкусный глоток┘»

Второе отделение началось с песни What can I do, а говоря по-русски: «Водки найду»┘ В исполнении Немирова, конечно. Потом выступили Владимир Нескажу (читал про «кацапское скупое наше лето», про желание положить тридцать гадов и отсидеть сорок лет на зоне, про желание нового организма, короче, про жизнь и пиво); Павел Круг («У меня в квартире вещи, вещи, вещи┘/ Чемодан и гири, вешалки и клещи./ В морозилке – пиво, в шкафчике – лосьон./ Viva! Viva! Viva la revolusion!») и Андрей Родионов.

Родионов читал о бое топорами в подвале, о несуществующем конкурсе «Лучший поэт России есть» («Ты хотел меня видеть? Ты звал меня, дурень?/ Вот он я, здесь. Чего ж не нравится тебе,/ глупый куратор убогой литературы?/ Я явился и уж не уйду теперь!»).

От вечера можно было ждать многого, но, к счастью, все обошлось без четырнадцати трупов┘ Забивая заключительный гвоздь в программу вечера, Немиров танцевал на рояле, а потом, как настоящий поп-футурист, все-таки повернулся к залу задом и скромно снял штаны. Зрители на провокацию не поддались, а отделались тактичными овациями и отказались от слов, но проголосовали за выдвижение «Осумбеза» на Нобелевскую премию.