Годичное кольцо – на всех…

Мероприятие, состоявшееся в «Булгаковском Доме», назвалось официально – «Доклад Михаила Ардабьева и Алексея Рафиева о стихотворениях, написанных за отчетный период времени»┘ Отчитывались по очереди, сидя, как рыцари легендарного Камелота, за круглым столом. Чтобы на его диаметр символически накинуть еще одно изустное годичное кольцо!.. А чтобы атмосфера была совсем домашней, поэты определили на стол не только распечатки текстов, но и бутылку водки. Так и начали: разлили, выпили, стали читать. С желающими, кстати, алкоголем охотно делились, поэтому со стороны действо можно было легко принять за легкий ужин с друзьями. Если же смотреть на все метафизическим взглядом, то станет ясно – идет исповедь, проповедь и даже причастие. Все и сразу, в меру скромных возможностей.

Рафиев и Ардабьев – очень разные. И пишут соответственно: от воспевания Бога до хулы. Почему выступают вместе? А потому, что уверены, что это как раз хорошо.

Михаил Ардабьев чеканил стихи деловито-басовито. Какая у него поэзия? Скорее панковская: «– Вот и я: без ног, без рук,/ А зовут меня физрук./ – Вот и я, без гениталий./ Первый парень на Италии./...– Без грудей, спины и носа/ Дышим, пишем и едим./ Мы молчим на все вопросы –/ Нет нас. Измышленье. Дым».

Активному чесу эмоций не уступал густой тематический микс: от стихов о маньячестве до бесконечной карусели набивания клювов и подкормки пороков. Ардабьеву известно, что у каждого в голове есть свой плей-лист. Он живет как все («вяло валяем дур, дурака»), но знает, что удел прост – ходить и тлеть, поэтому тоже пытается преодолевать агродиктат тела и не скрывает личного: «На путешествие души надеюсь крепко».

У Алексея Рафиева стихов оказалось больше. Он пожелал всем здоровья и счастья, промочил горло, еле заметно перекрестился и начал бал, раскачиваясь на деревянном стуле: «Пока мы ложимся молча/ под Каинову печать –/ уже на пороге Уборщик,/ и надо б с нуля начать┘» Постепенно выяснялось, что за прошедший год его стихи, не утратив былой техники и экспрессии, стали стихами одной – очень большой – темы. Несмотря на постное время, лицо его излучало страсть. Он в буквальном смысле вел поединок на духовном фронте, «восставал на падежи» и предупреждал: «Не подходите близко – так воздам┘» Налицо огромные внутренние перемены автора, именно они диктуют подобные саморефлексии: «Что делать, если сын пошел в Отца?» Рафиев нарочно или исподволь, но вызывал у слушателей память о Боге, перемешивал ее с мифами последнего времени, благодарил «за тепло Святой Воды» и грозил звероподобным силам («устрашись, сука, гнева вечного,/ что нашлет на тебя Отец»).

Поэтические химеры у Рафиева свои, их много: шеренги воинствующих эдипов, колонны стервозничающих электр, снулые рыбы, попавшие в водопровод, лжепророки и лжецари. Но бороться с телеагентами «эпохи поганых СМИ» нужно, ведь главное – душу спасти! Иначе – все плохо: «Эта нежить сгубила Лермонтова М.Ю./ Эта морось хочет вторгнуться в жизнь мою./ Я тебя не пускаю Именем Иисус./ Я тебя исторгаю, я больше тебя не боюсь». Как видим, бороться можно при помощи рифмы, ибо к словам, как и к любой твари, легко найти пару. Алексей Рафиев такие пары слов находит и продвигается к Слову: «В мире людей-витрин,/ дошедших до самопародий –/ вы у меня внутри, Святые Кирилл и Мефодий┘» Или такое: «Дай же нам, Маша, силу/ Маша из Магдалы┘» Между прочим, когда поэт упомянул святую мироносицу, в комнате в ритм стихов стала подчирикивать из своей клетки канарейка.

Еще выяснилось, что, несмотря на более высокий урожай предыдущего отчетного периода, скачок в новое произошел у обоих авторов┘ Потом кончилась водка. Одновременно со стихами. И докладчики объявили, что, даже если зрителям этого не хочется, они теперь будут другими┘ Окольцованными, надо понимать.