Четыре, а не квартет

8 февраля в салоне «Классики XXI века» прошел поэтический вечер с участием четырех поэтов-«классиков»: Александра Анашкина, Елены Дорогавцевой, Германа Власова и Александра Переверзина. «Классиков», потому что до классиков (без кавычек) им пока еще жить и жить, но все выступающие на площадке Культурного центра чеховской библиотеки получают звание на вырост┘

Вечер никак не назывался. Он был безымянен. Но не безлик: три молодца, красна девица┘ Правда, выступавшие не смотрелись единой командой, сыгранности ни в репертуаре, ни даже в организации мероприятия у них не обнаружилось (они десятки раз переспрашивали друг друга о формате: читать все одной порцией или оставить на второе отделение). Зато именно эта доверительная непосредственность выходящих на сцену к роялю всегда действует на зрителей лучше любой манерной актерщины. Наконец, в зале было больше людей пишущих и печатающих (включая редакторов толстых журналов), а не только читающих. А перед своими-то можно и без репетиций, чай не квартет, не два дуэта, а четыре солиста, которые смотрят на разные стороны света┘

Ведущая Елена Пахомова призналась, что, формируя вечер, ориентировалась на известных ей Власова и Анашкина, и советовала всем купить их книги, вышедшие в прошлом году («Просто лирика» и «Другая метрика» соответственно). Названия книг, кстати, сродни идентифицирующим клеймам, поэтому отчасти дают представление об авторах, что поэты и утверждали.

Александр Анашкин извинился за холодную погоду и начал со стихов про её прогноз («┘Напишут «снег», а далее – пробел. / Не пустота, но таинство. Так просто / Ложится их прогноз на этот космос. / Напишут «снег» и выпадет тебе»), а потом переходил к темам весенним, с более тонкой настройкой, читал стихи «из новых, не вошедших»: «Им снилось небо прежней глубины / Тончайший горизонт, поющий ветер, / Танцующая Эос на рассвете / И цепи волн, задолго до войны. / Так мы с тобой когда-то ляжем спать, / И сон увиденный останется меж нами. / Пройдет волна, подобная цунами. / И мы изменимся, но не умрем опять».

Елену Дорогавцеву представил поэт Кирилл Ковальджи. Он сказал, что ощущает ее рост и человеческое наполнение, что из субтильного существа жизнь сделала твердый орешек, но не в ущерб женственности и поэтичности. Добавил, что первую и пока единственную книгу поэтессы мало кто видел, а поэтому в будущем литературные музеи будут за издание бороться.

Елена Дорогавцева действительно писала когда-то воздушно («я – девочка, не больше мотылька»), а нынче – другие роли, мерки и величины, более резкие и режущие чувства: «Кому я нужна отдельно? / Натянутая предельно, / вырванная из нутра, / ребра твоего. Смертельно / любящая до утра┘» И как сглотнуть такие слова?

Она читала, закрыв глаза, потому что общалась совсем не с теми, кто был в зале: «Наши планы на будущее – анекдот для Олимпа. / То ли мы так любимы, то ли это шанс заслужить прощение. / Так жалеют щенков и котят, всех уносит сильным течением. / Я не знаю, что лучше, но мне не нужно такого нимба┘» Стихи не мужские, но и не девичьи. Это голос сильной женщины, направленный не в уши подруг, а сквозь и выше: «Все лучшее отдаляется со скоростью света. Вселенная расширяется, и ты не можешь не знать об этом┘» На таких словах расширяются зрачки. А голос продолжается: «Эту молодость мне никогда не истратить с другим, / как с немым подтверждением невосполнимой пропажи. / Я лежу без эмоций, как фарш, как вареная спаржа, / бестелесным созданием просто парю рядом с ним┘» На этом кончается воздух.

И уже почти в полном вакууме вечер продолжал Герман Власов, чья поэтическая позиция, говорят, «не подразумевает страстности», но все же сострадательна: «Как сад стремительно ветшает, / как тучи серые спешат, / как мыши полевые шарят / по даче с выводком мышат / озябших, неуемных, сирых. / Как жалко ставить под комод / подобье гильотины с сыром┘» Герман читал с компьютера-наладонника. Действительно «классик XXI века», электронные слова, портативные стихи о жизни для «растерянных по временам» и не просящих особых щедрот. А что? Все-таки «... мы живем, включив пузатый холодильник», и счастье посещает нас уже оттого, что идет снег. Если же остается – уже не пачка (как в песне Цоя), а только полпачки сигарет – то «┘это что-то значит./ Невозвращенный есть билет, / читай, надежда на удачу».

Замыкал вечер Александр Переверзин – «поэт, который пишет мало, но растет быстро». Так его анонсировал Кирилл Ковальджи. Отзывчивость и сосредоточенность в его стихах есть, не отнимешь, иначе как бы он написал в своей «Колыбельной» такое: «┘За окном фонарь разбитый / и ракушек ряд. / Под небесной Антарктидой / облака парят. / Не увидеть человека – / вышел и пропал. / Митино, экспресс-аптека, / Мосводоканал». Или такое – тоже весьма городское и вечное: ««К горизонту щербатое, братское / подползает шоссе Ленинградское, / федеральное автологово. / Тьма чайковская. Пламя блоково».

Конечно, после подобных стихов нужна пауза. Чтоб покурить, выпить, обсудить всякое. Поэтому перерыв все-таки был. И второе отделение было. И пришло на него очень много тех, кто не пришел на первое┘