Волшебник и социалист

Серьезные тиражи и множественные переложения его книг на иные языки сделали Амоса Оза самым известным сегодня израильским писателем. Несомненный дар создавать целый мир на страницах книги счастливо сохраняется и в переводах. На русском языке публиковались романы «До самой смерти», «Мой Михаэль», «Познать женщину». В Россию Амос Оз приехал на Московскую международную книжную выставку-ярмарку.

– Впервые ли вы в России?

– Да, в России я впервые, хотя в своих мечтах я побывал здесь множество раз. Для такого человека, как я, просто невозможно приехать сюда впервые – ведь мои родители уроженцы этой страны. Они приехали в Израиль в 1934 году, отец из Одессы, а мама из Ровно. Между собой они говорили по-русски, книги читали на английском, французском, немецком, мечтали на идиш. Но я знаю только иврит – мои родители хотели построить новую страну, со своим языком и культурой. И еще они боялись, что если я буду знать европейские языки (а это были сороковые годы), то волшебство Европы увлечет меня, и я в какой-то момент встану и уеду туда, где меня убьют. Поэтому не научили меня эти полиглоты никакому другому языку, кроме иврита, – для моего же блага.

– Кого вы любили читать в детстве?

– Я любил всех, но в особенности Достоевского, который обращался к моим чувствам. Позже Льва Толстого, который заворожил меня своими идеалами. А еще позже Чехова, который напомнил мне меня, мою общину, маленьких людей с большими мечтами, провинциалов, которым снятся дальние страны, хороших людей, которые несчастны...

– Ваши впечатления о России совпали с вашими ожиданиями?

– Я здесь только два дня, но я видел много людей, которые очень похожи на людей, живущих у нас. Это смесь несовместимого – адреналин и меланхолия. Вчера я встречался с русскими писателями в ПЕН-клубе – Битовым, Харитоновым, Кедровым, Ткаченко, Нарбиковой. Мы говорили обо всем, о том же, о чем мы говорим сейчас. И чувствовал я себя как дома. Все выглядело очень буднично, и люди выглядели так, как будто мир прошел мимо и оставил их позади себя. Я не успел еще объяснить себе, почему мне так показалось, но, возможно, мир материальный, капиталистический, вульгарный, постмодернистский не подходит им так же, как и мне. Это люди, которые чувствовали бы себя дома в России в начале ХХ века или в Тель-Авиве 1950-х годов. Мне очень понравилась наша встреча, я полюбил этих людей, вопросы, которые они задавали. Я почувствовал себя среди своих, среди своей семьи. Я хочу подчеркнуть, что, когда я говорю «семейное», это не значит идеальное. Но мы понимали друг друга с полуслова.

– Где вы еще успели побывать?

– В Третьяковской галерее, в Музее Льва Толстого, на встрече с министром культуры Соколовым и на многих интервью...

– Ощущаете ли вы себя здесь чужеземцем?

– Нет! Я видел здесь много лиц, буквально отражающих историю своей жизни. Такие же лица у нас в Израиле. Каждое лицо – роман. Это совсем не похоже на Скандинавию. Две недели назад мы с женой были в Скандинавии – там закрытые, молчащие лица.

– Амос Оз – это ваша фамилия или псевдоним?

– Когда мне было 15 лет, я восстал против отца. Он был буржуа – я был социалист. Он жил в Иерусалиме – я уехал в кибуц. Он был интеллектуал – я хотел быть трактористом. Он был невысокого роста – я решил, что буду гораздо выше его, но... не вышло. Он был Кляузнер – я поменял имя на Оз. Сегодня я примирился с ним. Он умер 35 лет назад. Сегодня мы в мире.

– Не означает ли это, что вы поменяли свои взгляды?

– Пожалуй, немного поменял. Я знаю сегодня те секреты, которые скрыл от меня отец.

– Автобиографичен ли ваш новый роман «Повесть о любви и тьме»?

– Нет, я не писал автобиографию, я писал роман. Главный герой романа – это не я и не мои отец и мать. Я рассказал в нем все, о чем мне не рассказали мои родители.

– Но главный герой похож на вас?

– Ребенок, живущий во мне, похож на того ребенка, о котором я пишу. А взрослый человек, который написал роман, прощает и понимает своих родителей. В этой книге я приглашаю умерших к себе домой: «Садитесь, пожалуйста, дорогие мои, пейте кофе, и мы поговорим с вами о временах, когда вы были еще молоды, о тех временах, когда мы почти не разговаривали. Познакомьтесь – это моя жена, мои дети. Когда вы были молоды, вы не были знакомы с ними. Давайте будем пить кофе и беседовать, а потом уходите. Я не хочу, чтобы умершие жили с нами в одном доме. Но я когда-нибудь еще приглашу вас – тогда приходите, я буду ждать». Так писался этот роман.

– Когда вы почувствовали себя знаменитым?

– Первый раз, когда я увидел опубликованными в газете свои стихи. Я понял тогда, что с этого момента есть два Амоса Оза: первый – это я, а второй – в газете. Мне было тогда 19 лет.

– А когда поняли, что будете писателем?

– Когда мне было 6 лет, я написал на дверях своей комнаты: «Амос Оз – писатель». Но у меня были и другие мечты, например стать пожарным. Я видел себя в костюме пожарного, слышал вой сирен и представлял, как вынесу из огня прекрасную незнакомку, которая полюбит меня за мой героизм. Может, и писателем я стал потому, что в пожарные меня не взяли.

– Знаете ли вы русскоязычных писателей Израиля?

– Я не встречаюсь с писателями. Большую часть времени я провожу сам с собой, с героями моих книг. Общение с собратьями по перу больше подходит поэтам – за чашкой можно и поговорить, и почитать новый опус. А писать романы – это вещь тотальная, не оставляющая времени ни на что другое. Мой кабинет в Араде называют ⌠Гулаг■. Я провожу в нем по 8–9 часов ежедневно. Рабочий день начинается у меня в 5 утра, потом прогулка по пустыне, утренний кофе и... я начинаю говорить со стенами моей комнаты...

– Что вы думаете о мире, в котором мы живем, о его прагматичности?

– Я никогда не искал денег, а когда они стали приходить – отдавал их кибуцу, в котором жил. Мне кажется, что люди хотят заработать больше, чем им нужно. Они хотят купить те вещи, которые им не нужны, для того, чтобы произвести впечатление на тех людей, которых они не любят. Люди будут бежать, пока не выдохнутся, и до тех пор, пока не научатся идти медленно.

– А что бы вы хотели пожелать россиянам?

– Мы, израильтяне, знаем о России намного больше, чем Россия знает о нас. Я очень надеюсь, что мои книги в переводе на русский язык помогут это исправить.