Опрашивали Александр 65 лет назад, 22 июня 1941 года, началась Великая Отечественная война. В жизни народов СССР она стала величайшей трагедией, и радость победы всегда будет омрачать память о павших за нашу жизнь и свободу. В русской литературе второй половины ХХ века война останется навсегда. Но для сегодняшних художников слова она перестала быть магистральной темой. Накануне дня общей памяти мы обратились с вопросами к писателям, в чьем творчестве война и люди войны присутствуют постоянно:
1. Что важнее в произведениях о войне: неприглядная правда или образ народа-победителя?
2. Будут ли, на ваш взгляд, написаны новые великие книги о войне?
Юрий Бондарев
1. Прекрасный вопрос – чистосердечный и искренний. И отвечать на него нужно так же. Лично для меня важна и неприглядная правда. Потому что о войне неправду может писать только человек, утративший совесть (я говорю о тех, кто воевал, кто знает, как разрывается снаряд или свистит автоматная очередь около уха). И эта правда о войне похожа на то, как человек произносит молитву, как говорит о своей душе – и душа здесь не может лгать. Поэтому суровую правду о войне нужно писать – и это лучшая литература.
Мне приходилось изучать литературу о войне разных стран – и Америки, и Германии – так вот у нас война показана писателями со всей правдой. Я не отношу к этому «лозунговую правду» – она зыбка, сомнительна и никого не убеждает. И наш народ, прошедший через все бедствия, которые несет война, это знает как никакой другой.
2. Думаю, не будет уже книг. «Война и мир» великим Толстым была написана спустя 50 лет после Отечественной войны 1812 года. Но это был Толстой! Я бы хотел, конечно, чтобы наше поколение еще сказало что-то о войне, но от нас – призывников 1923–1924 годов рождения, осталась горстка. И это несмотря на то, что по приказу Сталина многих моих ровесников в какой-то момент вытащили, вырвали из боев и отправили в тыл – чтобы сформировать новый офицерский корпус. Но живы сейчас остались единицы. Ничто особенное о войне не может, таким образом, появиться даже в силу биологических обстоятельств.
Но я верю в то, что никакого апокалипсиса не будет, что мир сохранится – не знаю, правда, в каком виде. И может быть, тогда появится новый Толстой. Но надо вспомнить, что Толстой появился не в безвременье, а когда в головах мыслящих людей было все-таки некое умственное равновесие. Поэтому великая русская литература, которая была чистосердечной и искренней, стала нашим будущим. И если человечество сохранит равновесие, то появится новая великая литература. Сегодня же великих романов о войне я не жду.
Константин Ваншенкин
1. Нелепо делить на «правду» и что-то другое. Для меня, как для каждого читателя и ценителя литературы, важно, насколько хороша книга, – и сюда включается все: и правда, и как она описана, каким языком, и чтобы я видел, что так оно и было на самом деле. Тогда в книге будет все – и идеология, в том числе, сама собой обозначится. Надо, чтобы книга была замечательной, и такие произведения о войне есть – список начинается с романа Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» и со стихов, написанных в те годы.
2. Этого никто не знает. Сейчас кажется, что неизвестно, кто может написать и будет ли писать вообще. Но если появится настоящая книга, то все увидят, что она была нужна. А если не появится – значит, не нужна. Сам я всю жизнь возвращаюсь к войне, это как красная ниточка, как цепь следов по снежному полю: обернулся, и видишь свой путь. Лично для меня он начался тогда, на войне, – свое первое стихотворение я написал в марте 1945 года в Венгрии, под Балатоном.
Эдуард Володарский
1. Я считаю, что правда, какой бы неприглядной она ни была, важнее всего – и в жизни, и в искусстве. А тем более в описании той великой войны. Советская идеология в ее изображении в основном сводилась к замазыванию тех неудач, которые претерпели наши армия и народ, и к возвеличиванию роли в победе партии и гениального нашего генералиссимуса. Сейчас эта идеология все еще жива – наши генералы до сих пор желают видеть, как мы колотили немцев и понесли при этом потерь чуть ли не меньше, чем Германия. Они врали всю жизнь и врут до сих пор!
2. Конечно, будут. Война была столь значима для нашего народа, что будут написаны еще многие книги. И те «белые пятна», которые в изображении войны все еще существуют, я надеюсь, будут исчезать.
Александр Проханов
1. Для меня важнее те книги, в которых воспет народ-победитель, потому что война имеет итог. Итогом этой войны явилась победа – не просто победа на полях сражений, а победа русской цивилизации, устоявшей в страшной, кромешной битве, что само по себе является громадной темой, посильной только великим художникам. У подножия этой темы, конечно, много костей, пролитой крови, но на следующем этаже эти кости бессмертия и безымянные могилы вливаются в мистическое сотворение победы, в центре которой оказывается народ-победитель. Это огромная художественная задача, и кто ее выполняет – оказывается великим художником, а тот, кто рассказывает о так называемой окопной правде – является, может быть, только баталистом.
2. Я думаю, что больше не будет написано книг о Великой Отечественной войне, потому что исчезла необходимость: закончилась великая эра, в недрах которой состоялась эта война и эта победа. Сейчас русская история мучительно входит в новую эру, в которой Россию ждут великие потрясения и великие свершения, а может быть, и великая война (прямая или фигуральная). И все силы художников, творцов и певцов будут направлены в нынешнем столетии на создание образа уже новой мистической победы России. Просто у них не хватит энергии и интереса оборачиваться вспять. Та война и та литература уже приплюсованы к «Слову о полку Игореве», «Задонщине», «Войне и миру», «Тихому Дону» – и сюда не ступит нога актуального художника.
Дарья Гармоненко