Людям нравится слово «лучшие»

– По какому критерию Макс Фрай отбирает «лучшие рассказы»?

– Все очень просто. Я, разумеется, прекрасно понимаю, что ни «лучшего», ни «худшего» нет в природе. Есть только вещи (в том числе рассказы), которые кажутся несказанно прекрасными – вот лично мне, здесь и сейчас. И, разумеется, есть вещи, которые мне прекрасными не кажутся. Мягко говоря. Все это, ясное дело, очень субъективно. Потому что вообще все субъективно, а объективность – миф. Вредный к тому же. Опиум для народа. Но объяснять это всякий раз, когда речь заходит о моем личном выборе, долго, трудно и скучно. Да и слушать вряд ли кто станет. Люди порчены бинарной логикой, им разговоры о том, что шкала «лучше–хуже» – глупость, действуют на нервы. Поэтому я, не шибко мучаясь совестью, играю в чужую игру. То есть делаю вид, что играю. А на самом деле просто собираю какое-то количество восхитительных, как кажется мне, рассказов под одну обложку и пишу сверху милую сердцу аудитории этикетку «лучшее». Совесть моя чиста. Всякое заблуждение – добровольное согласие быть обманутым. А вы и не знали небось? Впрочем, вреда от моего коварства никакого нет, одна только польза. Рассказы-то действительно замечательные.

– А вы не думаете, что некоторые вполне прекрасные читатели просто не станут брать в руки эти самые «лучшие рассказы», решив, что имеют дело с очередной «пузомеркой» из серии «Top-50 горячих штучек месяца»?

– Это интересная и, честно говоря, неожиданная идея. Я обдумаю ее на досуге. Следующий сборник рассказов непременно надо будет назвать «Top-50 горячих штучек месяца» и поглядеть, что из этого выйдет. Что же касается «вполне прекрасных читателей», я искренне надеюсь, что их «прекрасность» подразумевает, в частности, способность воспринимать и обрабатывать поступающую извне информацию. У такого читателя есть неплохие шансы заметить, к примеру, что обложка книги (работа художника Люси Милько) не совсем подходит для собрания «горячих штучек». Как-то, мягко говоря, не вяжется. А заодно можно бы вспомнить предыдущие работы составителя. Их было, скажем так, немало. Если же имя составителя прекрасному читателю незнакомо (что, честно говоря, маловероятно), можно быстренько пробежать глазами предисловие. Или даже просто открыть книгу на любой странице, наугад и прочитать абзац-другой. Ну, то есть мне приходится говорить о каких-то совсем уж очевидных вещах, вам не кажется?

– Сборник называется «Секреты и сокровища» – это ведь что-то из детства, такое самое важное, самое сокровенное, что взрослым не показывают. Рассказы, вошедшие в сборник, – они именно такие?

– Что-то важное и сокровенное, о да! Из детства, которое для каждого из нас все еще продолжается и никогда (я очень на это рассчитываю) не закончится. Даже после смерти.

– А чем сборник «Секреты и сокровища» отличается от «Русских инородных сказок»?

– Да хотя бы в том, что в этом сборнике каждый автор представлен только одним рассказом. Это, надо сказать, чрезвычайно усложнило мою задачу. Легко и приятно представить автора несколькими рассказами, как я обычно делаю в других сборниках. Дескать, глядите, дамы и господа, наш автор и так умеет, и этак, и еще вот как. То есть это очень важно для меня – продемонстрировать прекрасное явление во всей его полноте. А когда нужно выбрать только один рассказ, жизнь составителя становится чертовски непростой штукой. Впрочем, несколько раз судьба сама упрощала мне задачу – выяснялось вдруг, что у очередного потенциального участника проекта опубликовано практически все, что он написал, кроме одного-единственного текста, который появился вот буквально позавчера, или не вписался в общую концепцию недавно изданного сборника, или просто автор случайно о нем забыл, никому не показывал, а теперь вдруг взял да и вспомнил – и еще великое множество причин. Ну вот, и вдруг этот самый единственный неопубликованный текст оказывался не просто достойным, но самым ярким, мощным и необычным из всего, что мне доводилось читать у этого автора прежде. Так вышло, в частности, с рассказами Линор Горалик, Лены Элтанг, Алмата Малатова.

– Это уже четвертый, насколько я помню, ваш сборник текстов молодых и не очень, известных и не очень авторов. Наметились какие-нибудь тенденции или каждый сборник – это отдельное живое существо?

– Каждый сборник – отдельное живое существо, совершенно верно. Разумное и своенравное. На самом деле сборников было составлено больше (кроме трех выпусков «Русских инородных сказок» был также «Проза-К», а еще – смешные такие антологии «Книга непристойностей», «Книга вымышленных миров», «Книга извращений» и сборник альтернативной фантастики «Книга врак», составленный совместно с Сергеем Красиковым), ну да ладно. Что касается мудреных теорий, их можно было бы выдумать великое множество, но – лень. И ни к чему. Я не теоретик, я практик. Обычный кладоискатель, просто гораздо более терпеливый и удачливый, чем большинство моих коллег.

– А чего понадобилось больше – терпения или удачливости?

– Одно качество без другого совершенно бессмысленно. Терпеливый неудачник – это какой-то новый Иов на гноище, безрадостная картина. А если бы дело ограничивалось одной только удачей, сборник состоял бы всего из двух восхитительных рассказов – безымянной притчи о чайнике Дмитрия Дейча и истории Виктории Райхер «Йошкин дом». Эти тексты попали мне на глаза почти случайно, чуть ли не в один день и, можно сказать, вынудили меня взяться за составление сборника лучших рассказов.

– Вы появляетесь на книжных ярмарках и наверняка подвергаетесь атакам чересчур назойливых поклонников. Как вы с ними справляетесь?

– У меня тяжелый взгляд. Это обычно работает.