Александр Вознесенский В прошлый четверг, 9 февраля, в московской траттории-пиццерии «Da Cicco» прошла презентация книги редактора отдела политики «Русского журнала», члена Общественной палаты Алексея Чадаева «Путин: его идеология» (М.: Европа, 2005, серия «Идеологии»).
В ожидании редкого гостя публичных мероприятий, заместителя руководителя администрации президента, помощника президента Владислава Суркова, собравшиеся журналисты, политологи, депутаты Госдумы и пр. разминались легкими закусками, поглядывая, впрочем, в сторону входа. Так что появившийся спустя полчаса Сурков получил возможность окинуть взглядом практически все собрание и оперативно пообщаться, с кем счел нужным. В частности, с молодым (27-летним) автором книги.
Алексей Чадаев, кажется, был менее уверен в себе, чем остальные, во всяком случае, нужные слова подбирал с видимым усилием. Предложил два главных тезиса. Первый – о сложности своей работы: «К сожалению, оказывается очень трудно объяснять людям, что им необходимо то, без чего они до сих пор обходились. Вдвойне трудно делать это в ситуации, когда совсем недавно мы все пережили опыт распада... Очень трудно в современной России исследовать вопросы идеологии и объяснять народу необходимость идеологии, необходимость ценностного словаря, базовых понятий, которые удерживают политический режим».
Вторым тезисом выступления стала идея самой книги, которая родилась из справочника, который Чадаев писал сначала для себя самого: «Потому что я понимал, что если и дальше не буду понимать, что происходит, какие решения принимаются, то дальше не смогу работать по своей специальности. И это стало для меня поводом сначала системно заняться анализом официальной риторики президента Путина, я имею в первую очередь в виду Послания Федеральному собранию. А потом стало возможным сформулировать самый важный вопрос: помимо того, что Путин говорит, есть то, о чем он не говорит. Книга поделена пополам. Первая половина – разговор о том, что Путин говорит. Другая половина – о системных ограничениях в политике. Есть вещи, которые в силу тех или иных причин являются невозможными, и эта система невозможностей вместе создает коридор, в котором проводится политический курс».
Дальше слово взял главный (по единодушному мнению собравшихся) читатель книги – Владислав Сурков, начавший с того, что «книга – своевременная» и «в любом случае это одна из немногих серьезных попыток анализа современного политического курса России». «Для меня важно, – продолжил Сурков, – то, что, несмотря на то что я со многим не согласился бы во всем, Алексею удалось выделить три основные категории нынешней политики президента Путина: это демократия как способ развития свободной личности, это суверенитет как способ развития свободной нации и это материальное благополучие, качество жизни людей как социально-экономическое измерение все той же свободы».
Суркова «приятно поразила» точная характеристика целесообразности «реформ 13 сентября»: «Мне кажется, что он очень достойно и очень глубоко ответил на очень глупенький и очень ехидненький вопрос: «А чем это может помочь в борьбе с терроризмом – пропорциональная система выборов депутатов Государственной Думы? А чем может помочь в борьбе с терроризмом новая процедура наделения полномочиями глав субъектов Федерации, а чем может помочь этой борьбе Общественная палата?» Очень точно и глубоко, именно так, как это и задумывалось, рассказано Алексеем. Такое ощущение, что он был там, где принимались эти решения. Ответ на этот вопрос очень простой: там, где есть системная угроза, а терроризм – это, безусловно, системная угроза, там надо и отвечать системными решениями, а не отдельными тонкими настройками отдельных департаментов. Это и был системный ответ на системную угрозу, поскольку терроризм питается не только бедностью и не только невежеством, он питается еще и слабостью и незрелостью институтов гражданского общества».
Под конец Сурков как бы наметил задачу – в том числе, по-видимому, себе самому и всем думающим о России: «Пока мы все вместе не договорились и не придем к какому-то общему пониманию, что с нами случилось за последние 20 лет, мы никогда не поймем, куда мы пойдем. А пока здесь разногласия не потому, что невозможно их иметь, а просто потому, что никто особенно об этом и не думал, и не печалился».
После того, как отзвучали речи других выступавших, Владислав Сурков ответил на вопросы корреспондента «НГ-EL»:
– Владислав Юрьевич, вы сказали, что с некоторыми позициями в книге Алексея не согласны. Можно конкретизировать?
– Ну, там есть, например, положение о том, что многое в политике Путина скрыто за словами. Я с этим не согласен. Но это как бы даже такой базовый тезис книги – от этого начинаются рассуждения: что вот многое зашифровано, а я расшифровываю. Я считаю, все-таки это интерпретация, а не декодирование, это разные вещи, и Путин ведет открытую и очень ясную, на мой взгляд, политику. То, что она массой людей воспринимается как какая-то нечеткая и неясная и мы слышим много вопросов: а какая наша идеология, а куда мы идем? – это либо от нежелания поинтересоваться и прочитать (на мой взгляд), либо от несколько извращенного представления об идеологии, как о чем-то таком, что требует встать в строй в определенном месте. На самом деле идеология эта вполне вписывающаяся в рамки демократического общества, она никого никуда не призывает – встать на какое-то место, а просто предлагает модель развития.
– Так Чадаев и сказал, что он только начал с анализа риторики Путина, а потом перешел к «непроговоренному».
– Эта фраза, она ключевая: что многое остается за кадром, многое не говорится и вроде бы даже не говорится осознанно. Это не так, и с этим я прежде всего не согласен. И конечно, скажем, там есть нюансы, которые могут быть интересны людям, увлеченным этим вопросом. Скажем, о том, что ядерный суверенитет надо трансформировать в некий другой суверенитет, что-то в этом роде. Честно говоря, для меня это несколько искусственно, такая дифференциация. На мой взгляд, суверенитет – это комплексное явление, которое обеспечивается массой средств, и нет этой проблемы для нас на сегодня.
Дальше Владислав Сурков попал в плотное кольцо журналистов. Ему пришлось ответить, в том числе, и на собственный вопрос – «куда идем»: «Шли, куда идем все время, спотыкаясь и вставая опять, – к свободе и справедливости, к более свободному и более справедливому устройству общества. Не только мы к этому идем, к этому все, на мой взгляд, идут и массовая демократия, которой, замечу в скобках, всего лишь сто лет, – это этап на этом пути».
Автор книги, Алексей Чадаев, оказался в этот момент прессой брошенным. Выглядел при этом несколько уставшим, но довольным. Между прочим он успел за истекшую неделю побывать в Киеве (накануне московской презентации) и представить свою книгу на Минской книжной ярмарке. «Неделя самолетов, поездов и гостиниц, с перерывом на «15 минут Славы», как выразился один из сурковских замов», – так написал начинающий идеолог партии власти, член Общественной палаты Чадаев в своем интернет-дневнике.
Остается надеяться, что при тираже «всего 2000 экземпляров», явно не рассчитанном на интерес широких масс, книга не станет лишь галочкой в отчете кремлевских политтехнологов: мол, есть у нас, наконец, идеология, и эта идеология – Путина. Демократия вопреки распространенному мнению общество сверхидеологичное, и идеологии в нем конкурируют. Так что тему закрывать рано.
