Беседовала Вера - Юрий Витальевич, вы в свое время с радостью вернулись на родину из эмиграции?
- Да, конечно, с радостью. Для писателя, родившегося в России, иное - абсурд. Здесь говорят на моем языке, здесь я могу понимать людей не только по их словам - по малейшим движениям и жестам... Иностранцы бывают поражены нашей жизнью, ее необыкновенной открытостью, - они просто пьянеют от нее.
- Вам, "русскому душою", поди, на Западе скучно было жить?
- Так однозначно сказать нельзя. Америка, Франция - это целые другие миры. В Штатах меня впервые напечатали, я преподавал там в Корнельском университете русскую литературу. Когда перебрались в Париж - преподавал в институте восточных цивилизаций: французы причисляют нас к Востоку.
- Русский писатель Эдуард Лимонов тоже перебрался из Америки в Париж, русский писатель Василий Аксенов перебрался из Америки во Францию, в Биарриц... Вы все как сговорились.
- Париж - единственное место на Западе, где русские чувствуют себя хорошо, это открыла еще белая эмиграция. Я люблю Францию. Хотя это не такая уж благоустроенная страна, как, например, Швеция или Дания. Важна не благоустроенность - важно дыхание культуры, которое там - во всем, в архитектуре, в музеях, в повседневности. Франция дает мне, когда я приезжаю туда, трудноописуемые ощущения: отдыха души, сиюминутного существования культуры - для всех, а не для элиты.
- Юрий Витальевич, как же вы, весь ваш профессорский облик, манера общения, - не похожи на вашу прозу! Эпитетом к которой я бы поставила строки Саши Черного: "Жизнь - черная смрадная яма, костер из слепых и глухих".
- То, что вы подразумеваете, - лишь маленький поверхностный аспект ее...
- После вашей прозы кошмары ночами снятся! Она гнетет своей физиологичностью и мраком. Собирательный образ героя ваших ранних рассказов - недочеловек, который патологически потеет, визжит, а если говорит, то "блюдечным" голосом. Он кладет сперму в чай и убивает кирпичом беременную кошку. И, самое главное, - он дико одержим страхом смерти. А роман "Шатуны" вообще можно рассматривать как пособие по психопатологии. Для чего вы пишете эту жуть, не для того же, чтобы читателя стошнило?
- Нет, конечно. Чтобы выразить этот мир. Жизнь довольно кошмарна: она коротка, болезни, войны, криминал - "неча на зеркало пенять"... Настоящая литература обладает эффектом катарсиса, ее исход - таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Мой "черный" роман "Шатуны" на многих действует как катарсис. Чтобы прийти к свету, надо пройти тьму. В моих последних романах "Блуждающее время" и "Мир и хохот" - уже полный баланс: нет нелепой розовости, конечно, но уже есть свет. Смотрите, Данте - он ведет своего героя сначала через ад. Отталкиваясь от зла, познав его, он устремляется к иному. Человеку необходимо познать негатив жизни. Нет ничего хуже для спасения души, если жизнь человека проходит только в счастье-развлечениях.
Раньше я иногда сам ужасался вещам, мною написанным. Прочитывал их как человек и ужасался как человек - но как писателя меня вела определенная сила.
- В самых ранних рассказах, где слегка зощеновская - слегка замятинская интонация ("Счастье", "Висельник"), чувствуется отвращение автора к своим героям - позднее это уходит.
- Писатель должен быть объективен, и писатель должен быть отстранен от того, что пишет.
- Цитирую вас: "Сверхзадача метафизика - раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека". Во-первых, они достаточно полно раскрыты Достоевским - всему миру хватило. Я так заболеваю на третьей странице его творений...
- Анна Андреевна Ахматова заболевала на пятой. И я знаю реальный случай, когда юноша после прочтения "Братьев Карамазовых" попал в психушку.
- Во-вторых, любое гениальное произведение раскрывает внутренние бездны и содержит мистику - "Мелкий бес" Сологуба, "Смерть в Венеции" Томаса Манна, хрестоматийный "Мастер и Маргарита" Булгакова или из относительно нового "Кысь" Татьяны Толстой. Зачем специально тужиться в метафизику?
- Таких произведений было очень мало. Социальная жизнь вытесняла мистику, у отдельных авторов она вырывалась, да с какой силой - "Вий" Гоголя, "Демон" Лермонтова. В начале XX века - кроме Сологуба и Булгакова - это гениальный поэт Блок и гениальный прозаик Платонов. У Платонова, кстати, нет дверей в потустороннее, одним только языком выражен уровень сознания русского человека. Это единственный писатель, который проник во вторую реальность. И все равно, в основе этих произведений лежали либо психологический, либо классический реализм. Даже у Гоголя - фантастический реализм.
Вся древняя литература связана с метафизикой: Гомер, "Махабхарата", Данте Алигьери. Она была основана на определенных доктринах - Данте, к примеру, творил в русле средневекового западного христианства, его миросозерцания. Сейчас в мире нет доктрины, которая охватывала бы всех. Каждый писатель ищет свою дверь "туда". Мы, метафизики, оформились в определенное направление, нащупали методы.
- Нынешний Клуб метафизического реализма при ЦДЛ можно ли назвать в какой-то мере продолжением эзотерического кружка у вас в Южинском переулке в 60-х годах?
- Частично - пожалуй. Правильнее назвать движением метафизического реализма, которое не определяется клубом при ЦДЛ. Клуб - это творческий совет, состоящий из известных писателей. Но движение - широкое, хоть оно и рассредоточено, человек триста. В сборнике "Мистическая волна", выпущенном издательством "АСТ", напечатались наши очень интересные молодые авторы (например, Николай Григорьев или Наталья Макеева).
- Хочется услышать из первых уст: в чем все же суть метафизического реализма?
- Движение наше касается не только литературы, но и изменения сознания, я бы сказал. Оставаясь на позициях реализма и отражая действительность, метафизический реализм включает в себя не только видимый мир, он проникает в закрытые для человека сферы его души, скрытые и темные, о которых частично говорил Достоевский. Это попытка показать, насколько проникает интуиция писателя в параллельные измерения и миры. То есть мы хотим объединить обычный реализм и закрытые стороны человеческой души, а также приоткрыть дверь в другое измерение. Человеческая душа является архетипом души Вселенной. В человеке заложен весь код Вселенной - от Божественного, от уровня чистого сознания, до человеческой психики и мира телесного. Микрокосм человека есть отражение макрокосма мира, проникая в человека - проникаешь в другие миры. В человеке заложено столько существ, о которых он и не подозревает, сколько заложено в космосе, и в этом его уникальность. Человек может быть зверем и ангелом - он связан с существами ниже и выше себя. На рисунках в средневековых книгах человек соединяет собой небо и землю. Метафизический реализм связан с философией, с открытием новых реально существующих пластов в сознании. Он занимается самоизучением: кто мы, кто я и чем все это может закончиться.
- Несомненно Апокалипсисом, как и предсказано. Ваш роман "Московский гамбит" стоит особняком и считается автобиографическим - там описан ваш эзотерический кружок. Валя Муромцев - это...
- ...не мой прототип, хотя в этом образе я вывел некоторую сторону моих приключений в Южинском.
- Не пересекались ли ваши пути с тоже участником эзотерического подполья тех лет Виталием Ахрамовичем, говорят, ярчайшей фигурой своего времени?
- К сожалению, меня познакомили с ним буквально за год до его смерти, уже в середине 90-х. Уникальная личность, необыкновеннейший человек. Много чего написал, а публиковать не стремился - редкая для писателя черта. Не хотел думать о социальной реализации. Или он настолько привык жить в атмосфере подполья при совке, что продолжал это делать по инерции?.. Его, насколько я знаю, считал своим учителем Виктор Пелевин.
- Вам близка проза Сорокина и Пелевина?
- Это по-настоящему талантливые писатели. Какое-то сходство у нас, по-видимому, есть, но у каждого свой мир, свой индивидуальный подход.
- И Сорокин, и Пелевин выпустили в последнее время по роману. А каковы ваши ближайшие литературные планы?
- Ближайшие планы связаны с одним интереснейшим проектом. Издательство "Рипол-классик" (генеральный директор Сергей Макаренков) предполагает в 2005 году издавать "Библиотеку клуба метафизических реалистов". Новое литературное течение, метафизический реализм, сейчас широко известно. Я являюсь основателем этого направления и президентом клуба. Координатор имиджевого проекта - Сергей Сибирцев, он же - председатель творческого совета нашего клуба. Каждый том "Библиотеки" будет представлять одного писателя. Предполагается выпустить несколько томов наиболее заметных писателей этого направления. В "Библиотеке клуба метафизических реалистов" будут представлены такие писатели, как Анатолий Ким, Ольга Славникова, Сергей Сибирцев, Сергей Есин, Тимур Зульфикаров... Сейчас я как раз занят подготовкой моего тома.
- Вы часто повторяете - и письменно, и устно, что в социальном и психологическом смысле человек представлен в литературе достаточно полно. Что вы имеете в виду?
- Проблема состоит в том, что на самом деле человек необычайно сложное существо. То, что мы о нем знаем, включая социально-психологические аспекты, лишь часть этого загадочного существа. Наш литературный метод заключается в том, чтобы попытаться проникнуть в эту, неведомую часть человека. Нет слов, метафизический аспект присутствует во всех великих произведениях литературы и искусства. Но естественно, что "видимая" часть человека описана гораздо шире и полнее, чем та, скрытая.
- Мы как-то совсем не поговорили о Достоевском, хотя господин Дугин так прямо и называет вас современным Достоевским. В своей философской работе "Судьба бытия" вы пишете, что надо делать героями своих произведений сами философско-метафизические понятия. Мне кажется, Федор Михайлович поступал так же - танцевал от философских понятий, а не от живых характеров. Поэтому он как философ выше писателя - чего стоит одна только его мысль, что зло таится в человеке глубже, чем предполагают лекаря-социалисты: ни в каком устройстве общества не избежать зла.
- Здорово сказано! Разумеется, никакое социальное устройство зла не уничтожит. И это самая главная и фатальная ошибка марксистов. Достоевский - мой любимый писатель, и, кстати, я даже знаю работу под названием "От фантастического реализма Достоевского - до метафизического реализма Мамлеева". По количеству литературоведческих исследований на Западе - он стоит на втором месте после Шекспира. Ему удалось задеть самые глубинные метафизические реалии человеческого бытия. Эта сфера океанически бездонна и представляет собой огромное поле интереса для писателя. В ней много неизвестного.
- В "Судьбе бытия" вы пишете, что человеку для своего спасения необходимо придерживаться той ортодоксальной религии, к которой он принадлежит (и для славян это православие): нарушение этого принципа может иметь фатальные последствия. Почему? Я знаю много москвичей, которые подались в кришнаиты и аюрведисты, или тех, кто, скажем, в связи с браком перешел в католичество.
- У нас свобода совести - каждый волен выбирать. Но необходимо знать: одно дело философия и метафизика, и другое дело - религия. Религия связана с откровением, с душой данного народа, с его генетикой. Что было заложено в наших предках - все это действует в нас самих. Когда мы находимся в православии - мы находимся в собственном доме. Переход в другую религию - уход в другой дом, с другим языком, с другим подходом к Богу. Переходя, вы бросаете недостроенным храм, начинаете строить другой, связанный с иной ментальностью, с другим подходом к Абсолюту. Такая ломка может иметь роковые последствия для спасения души, хотя спасение душ - промысел Божий, и предполагать, кто спасется, а кто нет, - кощунство.
Дарья Гармоненко