Юлия Качалкина Премию имени Ивана Петровича Белкина - единственную из всех литературных, что носит имя героя, а не писателя, - вручали в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы им. Рудомино.
Вход в особняк на Николоямской, где и находится Овальный зал, с двух сторон "охраняли" главный редактор "Нового мира" Андрей Василевский и главный редактор "Знамени" Сергей Чупринин - случайное совпадение, вышли поговорить на свежем воздухе, а со стороны выглядело концептом. Проходишь между ними и чувствуешь силовое поле словесности. Того и гляди, искра проскочит!
Премию за лучшую повесть года учредили еще в 2001 году - издательство "ЭКСМО" во главе с Олегом Новиковым и журнал "Знамя". Координатором премии в этом году выступила Наталья Иванова - заместитель Чупринина, критик и публицист, а в жюри вошли литературовед Мариэтта Чудакова (председатель), телеведущий Владимир Познер (не явившийся, по словам Ивановой, по случаю постъюбилейного синдрома), поэт Евгений Рейн, писатель Алексей Слаповский и Карен Степанян (редактор отдела критики в том же "Знамени").
По пятьсот у.е. дали в алфавитном порядке Андрею Дмитриеву ("Призрак театра", "Знамя" # 6), Владимиру Курносенко ("Прекрасные лица спящих", "Дружба народов" # 2), Ирине Поволоцкой ("Юрьев день. Поминания", "Новый мир" # 12) и Михаилу Тарковскому ("Кондромо", "Октябрь" # 3). Лауреатом Большой премии Белкина стал Валерий Попов ("Третье дыхание", "Новый мир" # 5, 6).
Небольшие премиальные речи пяти финалистов (по числу пушкинских хрестоматийных повестей) сами по себе воспринимались как художественные произведения. Иванова велела сдавать их Степаняну. Так что в скором времени мы с вами их и прочтем.
Сюжеты белкинского цикла обыгрывались в каждом выступлении премированных: Дмитриев произвел на глазах у публики эффектно-игровой филологический разбор повестей Пушкина по повествователям, а Поволоцкая представила лирическую новеллу о бурундуке, который в принципе белке родственник. Пусть и дальний.
В общем, публика не дремала.
Ну а члены жюри в своих выступлениях решили называть вещи своими именами: Евгений Рейн, говоривший от лица русской поэзии, заметил разброд и шатания в "бедном соседнем жанре" прозы (на что Иванова испугала-ободрила его грядущим Букером, где Рейн тоже в жюри), а Слаповский честно призвал журналы и издателей-номинаторов "иметь совесть", присылая произведения на конкурс хотя бы без грамматических в них ошибок.
Одним словом, жюри хранило здоровый скепсис по поводу происходящего, но образ скромного и порядочного литератора, каким и был придуманный поэтом Иван Петрович, безусловно, продолжился в творчестве победителей этого года. И не признать сего нельзя.
