Юлия Качалкина Когда писатели сходятся поговорить на вечные темы - не миновать под занавес традиционной литературной драки. Круглый стол русско-канадских писателей с непереводимым названием "Is Identity Formed by Literature?", прошедший в среду 24 сентября в Центре Мейерхольда под патронажем посольства Канады, Фонда творческих проектов, Мосгордумы и Российского книжного союза, тоже без нее не обошелся. На ринг (а пространство организовали действительно в форме ринга) вышли две сборные по пять писателей с каждой стороны - наших представляли Евгений Рейн, Фазиль Искандер, Евгений Бунимович, Ирина Прохорова и Сергей Чупринин, а за Канаду стояли Ян Мартель, Джон Ролстон Соул (кстати, супруг генерал-губернатора Канады Адриен Кларксон), Рене Дюбуа, Линда Сполдинг и Майкл Ондаатжи. Если Ондаатжи известен россиянам по экранизированному оскароносному "Английскому пациенту", за который он получил одну из четырех в своей творческой карьере премию генерал-губернатора (в России роман вышел в "Издательстве "Независимая газета"), то остальных придется представить.
Ян Мартель - лауреат Букера за 2002 год и премии Хью Мак Леннана за роман "Жизнь Пи". Сейчас его собирается выпустить на русском "София". Линда Сполдинг с 1982 года и по сей день издает в Канаде крупнейший литературный журнал "Брик" ("Кирпич"). Рене Дюбуа - актер, драматурга и режиссер: он снял довольно известный фильм "До Москвы домой". А Джон Ролстон Соул - признанный на родине и в мире философ культуры, сравнимый по популярности с Умберто Эко. Темой круглого стола стала глобализация и ее влияние на литературу. Явление это, в общем-то, не новое в истории человечества, от эпохи к эпохе меняло темпы роста и названия. Поэтому каждый из десяти участников стола время от времени уходил в рассуждения по поводу Набокова, Фолкнера, Хемингуэя и многих других, пытаясь объяснить себе и собравшимся, почему человек, родившись, скажем, на Шри-Ланке, как Ондаатжи, вдруг начинает писать обо всем мире, бытописание своей очень личной вселенной возводя на уровень внепространственный и вневременной. Неизбежно упирались в проблему перевода и за неисчерпаемостью оной тонули в ней, провозглашая: одни - что перевод не страшен сильной национальной литературе, другие - что перевод убивает душу произведения, растущего всегда из языка той или иной страны. Спорить можно было без конца, но по комической случайности вдруг разладился синхронный перевод и франкофон Дюбуа перестал понимать своих оппонентов. А те - друг друга. Точка в вопросе о переводе была поставлена сама собой.
И, конечно, подтекстом дискуссии была судьба русской нашей литературы, все больше и больше сегодня ориентированной на "сознание эсперанто" - когда антиконкретный автор создает антиконкретный художественный мир. Тут и Андрею Звягинцеву с его триумфальным "Возвращением" досталось, хотя он не поэт и не прозаик. В итоге страшную тему глобализации через два часа разговоров растеряли в частностях и личностях и, успокоившись на том, пошли пить шампанское. Интернациональный напиток все-таки.
