Наталия Оосминская - Ирина Дмитриевна, почему вы этот номер назвали спецвыпуском? Значит ли это, что в нем есть что-то экстренное, чрезвычайное, не терпящее отлагательства?
- Разумеется. Не знаю, как это оценят другие, но для нас это самый революционный номер. Это была моя давняя задумка - поговорить о судьбе литературоведения как отдельной дисциплины и вообще об основах современного гуманитарного знания. Сам факт, что "НЛО" # 59 - самый толстый номер за всю историю журнала, говорит о том, что мы попали в самую болевую точку интеллектуального сообщества.
- В чем же, по-вашему, кризис литературоведения?
- Проблема заключается в том, что у нас было идеологизированное закрытое общество с архаической системой сословных и междисциплинарных перегородок, почти непроницаемое для достоверной информации и новых идей. И вдруг общество открылось, произошла настоящая информационная революция. Традиционная система знаний о мире столкнулась с совершенно иным интеллектуальным и даже бытовым опытом. Теперь, десять лет спустя, мы знаем, что и в западных гуманитарных науках давно идет процесс брожения и реформирования. Но в России, именно в силу невероятной динамики изменений в 1990-х годах., эта неадекватность основ традиционного гуманитарного знания, вероятно, ощущается острее. Отсутствие осознанной рефлексии по этому поводу приводит к печальным результатам, пример тому - полный паралич литературной критики как социального института. Люди науки еще могут десятилетиями работать в своих нишах. А вот литературная критика как инструмент быстрого реагирования и структурирования текучей "современности" по старинке существовать не может. Советская система координат: литература высокая (то есть духовная) / низкая (то есть массовая), официальная/андерграундная - уже давно не действует.
На "драйве", "кайфе", "стильности", "модности" тоже далеко не уедешь. Потому при видимом изобилии рецензионных площадок никаких критических полемик не происходит. При полном отсутствии критериев оценки литературная борьба подменяется натужными скандалами с ритуальными поливаниями грязи на голову оппонента вместо аргументации. Спецвыпуск "НЛО" "Другие истории литературы" и был задуман как начало серьезного разговора о выработке альтернативных способов изучения истории культуры, чтобы лучше понять современное культурное пространство.
- То есть мы не поймем наше настоящее, пока не поймем наше прошлое? Неужели литературная критика так зависит от истории?
- Неужели для вас это откровение? Появляется некий текст. На каком основании его зачисляют в "суперхит" или в "отстой"? Ведь критик сознательно или бессознательно опирается на некоторую систему ценностей. Если, конечно, это не проплаченный материал. К сожалению, часто за модной квазисовременной риторикой легко узнается советский учебник литературы. Иначе откуда бы такое агрессивное неприятие "демшизы", восторг перед "большим стилем", поиск идеологического мейнстрима и проч.? Можно ли с таким интеллектуальным багажом понять то невероятное многообразие художественных трендов, которое было в 90-х годах, их истоки? Не говоря уже о главной фундаментальной проблеме - реконфигурации культурного поля, выявлению новой границы между эстетикой и этикой, искусством и политикой.
- Выявить границу, чтобы остаться где? На этой границе или на стороне чистого искусства? Вы считаете, что литература и литературная критика может быть идеологически нейтральна?
- Вот - опять я слышу школьный учебник: чистое безыдейное искусство, еще скажите партийная организация и партийная литература! Искусство всегда ангажировано, но это многообразная ангажированность, поскольку функции и жанры искусства многообразны, а вот тоталитарная логика сводит его только к обслуживанию власти, эдакому идеологическому менеджменту. Нечувствительность современной критики к принципиальному различию игр художественных и политических уже имеет свои нерадостные последствия. То, что идеологическую стряпню Проханова можно с успехом выдать за литературное событие, а политическую деятельность Лимонова - за художественный жест, говорит об отсутствии в обществе элементарной системы координат. Скучно напоминать, что самые трагичные события ХХ века произошли по этой самой причине. Судя по всему, вокруг вечно юной проблемы художника и власти, и прежде всего - ответственности интеллектуала за свои эстетические построения, и развернутся основные критические баталии ближайшего будущего. В общем, читайте наш спецвыпуск!
Дарья Гармоненко