Газета и впрямь для поэта - место губительное, сущая смерть. Но - парадокс - некоторые поэты как-то совмещают службу на благо редакции с собственно поэтическим служением. Мало того, даже и выступают с публичным чтением своих, извините, стихов в различных литературных заведениях. Вот и мы, вышеподписавшиеся Вознесенский и Лесин (Александр и Евгений, а не Андрей и Михаил), в минувший вторник, то есть позавчера, выступили в кафе-клубе "Консерва". Вырывая друг у друга микрофон и переругиваясь с публикой, читали мы сами знаете что.
А программа называлась, естественно, "С ненавистью к прессе". Потому что: "Что сживет меня со свету? / Ежедневная газета. / В ежедневную газету / Взяли русского поэта. / Вот и песня моя спета" (это - Лесин).
Естественно, начали мы не как заявляли, в восемь вечера, а ближе к девяти. А предваряла выступление тамошний куратор и организатор Татьяна Райт - добрыми словами. Дескать, вот Лесин и Вознесенский, книжки не любят, прессу не любят, а она, мол, любит - и то, и другое. А главное, любит русскую поэзию и поэтов. За стихи, вероятно. Мы и почитали: "Пока нас не было на свете / Нормальные рождались дети..." (это - Вознесенский).
Надо заметить, что вечер в "Консерве" является продолжением аналогичного действа, проходившего некоторое время назад в "Авторнике" и называвшегося "С ненавистью к книге". Ну что делать? Пресса-то мы - книжная. Писали б про кино - нас и от него тошнило бы. О театре - то же самое. Ряд искусств и муз, опошленных газетным взглядом, можно и продолжить. Но надо ли?
Вот и решили мы, что следующее выступление обязательно будет "про любовь": "С любовью к отечественным напиткам", скажем, или "С любовью к современным закускам".
А газета - что газета? Газету мы любим. Во всяком случае - свою газету. Как в старом анекдоте.
- Рабинович, говорят, вы ругаете советскую власть?
Рабинович зовет маленького внука, нежно гладит по голове, и отвечает:
- Вот мы Изю ругаем. Но мы же его любим!
Словом, вы уж нас простите, но зачем еще работать в газете, как не для саморекламы?