Александр Вознесенский В кафе-клубе "Консерва", что на задворках консерватории, в Среднем Кисловском переулке, питерское издательство "Амфора" представило московской публике книгу Владимира Токмакова "Детдом для престарелых убийц". Для чего автор, молодой относительно писатель и матерый журналист провинциальной прессы, был специально вывезен "Амфорой" из города Барнаула (Алтай), где живет, трудится, пишет вот уже 33 года.
Книжка, конечно, безумная. Как безумно и само наше время. Здесь есть пьяные провинциальные интеллигентские разговоры, мистика быта и метафизика тела, ощущения человека, живущего, по собственным его словам, в глубокой ж... и в то же время - на стыке исторических эпох, Европы и Азии, прагматики дня сегодняшнего и вневременного, всегда присутствующего в русской космической душе русского же космизма.
Токмаков сравнивает родной Алтай с Бермудским треугольником. Здесь, говорит, случился первый эпилептический припадок с Федором Михайловичем Достоевским. Сюда стремился Рерих - к мифическому для нас, а для алтайцев вполне обыденному и как бы даже банальному Беловодью. Отсюда увезли в тюрьму Лимонова, с которым Токмаков успел-таки повидаться, и "вождь нацболов был совсем не похож на вождя, я за лоха его сначала принял какого-то - ну, человек и человек, в валенках и ушанке такой - как вон, если кто видел, Серега Шаргунов пришел". Опознать Лимонова можно было лишь по следовавшим по пятам во время прогулки по Барнаулу спецмашинам. "Он был под колпаком и прекрасно понимал это", - констатировал Токмаков.
Ведущий вечера, друг Токмакова, поэт и журналист Глеб Шульпяков, которому (в числе прочих) посвящена книжка, интересовался у автора: а как, мол, так это в жизни происходит, как вообще выбиваются в люди провинциальные авторы? Токмаков не отшучивался, говорил, что все, кто мог, давно уехали в Москву, что последняя книжка местного автора, вышедшая в столицах, была лет 10 назад, и лишь случайность, заинтересованность совсем не знакомых ему людей позволила сейчас сделать "амфоровскую" книжку. "А так вообще я ведь всю жизнь стихи писал - четыре сборника вышли. Берите, не жалко!" - кивал он на стопки книг.
Книжки, конечно, разобрали. И долго гудели в "Консерве": клуб поставил водки, "Амфора" - вина. Прозаик Роман Сенчин затянул "По диким степям Забайкалья", антиподы в критике, но, видимо, не по жизни Митя Ольшанский и Лиза Новикова о чем-то долго переговаривались в уголке (ушли вместе, да и пришли тоже), директор "Издательства "Независимая Газета" принимала поздравления по поводу вручения ей ордена Французской Республики. А мы с фотографом Мишей погрузились, конечно, в пивные кружки, а попутно - в изучение книжки Токмакова. Заявка-то серьезная: "Я знаю, что ВСЕ писатели - трусливые, малодушные хлюпики, шизоиды, набитые комплексами. Маниями и фобиями. Литература для них - способ избавиться от этих комплексов и хоть ненадолго ощутить себя цельной, полнокровной личностью. Я не исключение. Я просто ДРУГОЕ правило".
