Книги без названий

В выставочном зале журнала "Наше наследие" (1-й Неопалимовский пер., 4) открылась выставка авторской книги художника из Минска Владимира Макаркова. Определение жанра, с муками выстраданное искусствоведами и употребляемое почти всегда с оговорками, оказывается в данном случае неожиданно буквальным: книги, сделанные самим автором для себя самого, ему же самому и принадлежащие, только им самим и могущие быть прочитанными. По словам открывавшего выставку главного редактора журнала "Наше наследие" Владимира Енишерлова, на ней представлено "искусство, которое было уничтожено Гутенбергом"; но дело, пожалуй, обстоит сложнее. Даже до Гутенберга книги переписывались, размножались вручную - а книги Макаркова антитиражны принципиально, ни одна из них не могла бы существовать даже в двух экземплярах. Он подчеркивает их уникальность как только может, включая в текст вещи совсем уж неповторимые: соломинки, щепочки, засушенные цветы. Невероятная рукодельность этих книг из технического приема превращается в самостоятельный язык, в способ высказывания. Вшитые в них бумажки и тряпочки, заплатки на страницах и привязанные веревочками картинки должны быть прочитаны точно так же, как и знаки неведомых, автором изобретенных и только ему одному и понятных алфавитов и иероглифических систем. Не зря ни у одной из книг нет названия. Им и не нужно никак называться: по воле ли автора, или вопреки ей, сама книжная форма как раз и оказывается содержанием. Его философские умопостроения, все же приблизительно прочитываемые и посторонним глазом, отходят на второй план рядом с могучим утверждением Книги, книги как понятия, как материального предмета. Макарков экспериментирует со всеми известными человечеству книжными формами: книги-кодексы, книги-свитки, складни, глиняные таблички; обращается за опытом и к Древнему Востоку, и к Египту, и к каким-то совсем уж фантастическим, довавилонским, никогда, может быть, и не бывшим культурам.

Тем не менее ничего археологического, музейного в этих книгах нет; их как будто грубоватая рукодельность никак не ассоциируется со стеклянной витриной, с этикетками и единицами хранения. Книги Макаркова - это книги-вещи, личные вещи, кому-то (автору, конечно!) принадлежащие, и отсюда, очевидно, еще одно их качество: портативность. Несмотря на всю их кажущуюся хрупкость, любую из них обязательно тем или иным способом можно сложить вчетверо, вдвенадцатеро, обмотать веревочкой, нанизать на шнурок или накрутить на палочку - недаром ни одна из них не выглядит новой, только что сделанной. Такие книги таскают с собой.

Выставка открыта до 21 сентября.