Александр Вознесенский -ОЛЬГЕРТ МАРКОВИЧ, на вашем рекламном плакате написано, что "Текст" - старейшее независимое издательство России...
- Ну, это мы так думаем. Если вы найдете какое-то другое издательство, не бывшее ранее государственным и возникшее раньше 1988 года, - пускай предъявляют претензии! Мне кажется, что раньше ничего подобного не было. Мы зарегистрировались на заре кооперативного движения. Регистрировал, кстати, ночью лично Юрий Михайлович Лужков, который в то время ведал в Москве кооперативами, причем сначала чуть не выгнал: с ума, мол, сошли, ребята, нарушать монополию государства на печать?
- А почему ночью?
- Днем он работал как зампред Моссовета, занимался снабжением Москвы едой. А кооперативы на него "навесили" в качестве дополнительной нагрузки. Времени не оставалось, поэтому кооперативщиков приходилось принимать поздно вечером, часов с 11, на Рождественке... Так вот, сочувствуя все-таки нам, он напоследок сказал, как все-таки надо зарегистрироваться: как редакционный центр. То есть формально мы ничего не издавали - только редактировали... Потом уже появился закон о печати, и все стало нормально.
- Вы за эти 13 лет не изменили, так сказать, ориентации - не переключились на производство чего-либо более выгодного или там на торговлю пивом-водкой. Что помогло - и что хорошего за эти годы произошло?
- Из хорошего прежде всего то, что мы живы. Поначалу была такая легкая эйфория. Мы много зарабатывали и много тратили - на то, за что сегодня я не дал бы и ломаного гроша. Потом, наоборот, небо стало казаться размером с овчинку. А сейчас все нормально: небо как небо, деньги как деньги.
- Вы издаете процентов на 80 художественную литературу. Легко ли на этом рынке?
- Да на любом книжном рынке нелегко - если исключить рынок чисто коммерческой литературы. Но я этот вопрос не очень понимаю, поскольку считаю книгоиздание и вообще все, что имеет отношение к книге, одной из основных составляющих культуры. Меня ужасно огорчает, что книгой у нас не занимается Министерство культуры - как это происходит во всем мире. Даже телеканал "Культура" почти не уделяет внимания книге. Поэтому я - точнее мы, издательство "Текст" - считаем себя в некотором смысле культуртрегером.
Хотя цели такой не ставим - просто делаем то, что умеем делать.
- И все-таки как с деньгами у издательства?
- Прежде всего надо иметь голову и профессионализм. Меня удручал и удручает непрофессионализм некоторых наших коммерчески удачных издательств. Был случай (не называю имен, поскольку вообще-то это очень милые и весьма известные люди) - лет семь назад говорят мне: "Вы, Ольгерт Маркович, все-таки правы были; мы наняли на днях корректора!" То есть они уже издали к тому времени массу книг огромными тиражами... А мы до сих пор держим две корректуры - читает редактор, дважды корректор... Хотя бы потому, что для меня книга в идеале - это вещь, которую хочется взять в руки.
- У вас почти в каждой книге есть еще и хотя бы краткая справка об авторе, система сносок. Мне как читателю все это интересно знать, но это было довольно редким исключением в последние годы: наличие справочного аппарата.
- Кстати, в западной книге это не очень принято - они рассчитывают на тот круг читателей, который (так они полагают) и так все должен понимать. Мы так не считаем! Например, во французском языке какой-то словесный оборот или упоминание какого-то аббатства вызывает у читателя устойчивую ассоциацию. Как мы, говоря "Троице-Сергиевская лавра", сразу думаем: а, это бывший Загорск, - или вспоминаем Сергия Радонежского. Когда такого рода вещи обыгрываются в языке, мы стараемся дать пояснения. Я лично не очень люблю подстраничные сноски. Но мы часто делаем в конце глоссарий - и это естественная процедура для настоящей книги. И еще: есть традиционное представление: как должна выглядеть книга. Если мы возьмем любую книгу советского времени, то увидим, что она была сделана в соответствии с неким стандартом. Сейчас же происходят дикарские танцы с книгами. Очень часто я беру книгу с намерением прочесть - и не могу, поскольку она ужасно сверстана, ужасно набрана, а ведь чтение - это прежде всего удовольствие - ну, как с любимой женщиной...
- Если все-таки вернуться к вашему издательству. Откуда вы взялись?
- Все мы откуда-то вышли. Я лично много лет работал в культовом интеллигентском журнале "Химия и жизнь".
- Помнится, там фантастика была классная!
- Я в последние годы ее и вел. Занимался литературным отделом. И пришел непосредственно оттуда. А кто-то пришел из "Вокруг света", из издательства "Художественная литература". Поэтому с самого начала литературная планка была у нас самая высокая. Хотя литература - вещь в большой мере вкусовая. Я, например, когда читаю вашу газету, то, о чем вы пишете взахлеб, нередко считаю ниже приемлемого уровня. И наоборот: почему, думаю, вы так мало пишите о книгах "Текста"? Наверное, они слишком тупые для вашего изощренного читателя... В то же время мне кажется, вы много пишите о книгах, ну, условно говоря, Сорокина. Он прекрасный человек, замечательно пишет, но... не для меня!
- Мне вот что интересно: вы издаете много западной литературы, в том числе французской. Сами права покупаете или на гранты существуете? Может быть, фонды какие-то вас поддерживают?
- И так и этак. Если нас поддерживают национальные, общественные, частные, любые организации - мы, разумеется, охотно принимаем помощь. На многих наших книгах написаны соответствующие благодарности. В основном эти деньги идут на приобретение авторских прав. Здесь, кстати, мы очень скрупулезны - действуем по законам мировым, а не отечественным, которые позволяют много вольностей, и много на этом теряем. Мы периодически сталкиваемся с тем, что делаем что-то легально, но в то же время тот же текст печатается кем-то нелегально... Скажем, если книга вышла до 1973 года, то в точном соответствии с буквой российского закона ее можно украсть. Я же все-таки стараюсь договориться и хоть что-то, но заплатить автору или правообладателю... Вот "Лимбус Пресс", оказывается, издал книгу Беллы Шагал - у вас в газете было объявлено об этом. Правда, без иллюстраций Марка Шагала, не рискнули, наверное. Но мы-то ее сделали год назад с иллюстрациями - купили права, она 1973 года издания (и там, кстати, тоже спорный вопрос о правах)... Поделать с этим ничего нельзя. Ну, издал "Лимбус", и издал!
- А как вы считаете - можно все эти вопросы цивилизованно регулировать? Есть ли, на ваш взгляд, в России сложившееся издательское сообщество?
- Нет издательского сообщества. Есть АСКИ. Хотя появилась надежда, что она станет все-таки организацией, отстаивающей корпоративные интересы. Особенно важно - и это существует во многих странах, - чтобы можно было быстро получать как можно больше информации. Там ведь каждый считает своим долгом дать побольше информации о себе - а у нас этого нет. Боятся, что обворуют, что ли... Впрочем, мы и так неплохо существуем. И живем - сами по себе. Мы ведь все-таки маленькое издательство по российским меркам. Издавать 60 книг в год - это даже много, ну, по меркам Норвегии. А по российским это почти ничего.
- Как вы вообще находите авторов, тексты, деньги?
- Начиная с 1989 года мы ездим во Франкфурт - не пропускаем ни одной ярмарки. Нас знают - по переписке, по общению, по контактам. По честности! Каждый месяц мы получаем десятки каталогов крупных издательств (с мелкими работать труднее). Приносят тексты переводчики. Наконец, во многих государствах существуют фонды поддержки переводов, которые постоянно присылают информацию и дают некие предложения. Хотя, конечно, единой системы отбора нет - она во многом вкусовая. Если какой-то текст нравится, скажем, Нине Федоровой, которая сегодня, с моей точки зрения, одна из лучших переводчиц с шведского, то я не могу этого игнорировать. А если это нравится еще и Шведскому институту, то все интересы сбегаются в одной точке!
Кроме того, конечно, помогает Федеральная программа книгоиздания. Там, правда, надо очень долго ждать. К примеру, отправили мы заявку на дневники Рильке - ждали-ждали, а потом, не дождавшись, сгоряча сами издали. Хотя деньги, как оказалось, должны были выделить. Конечно, в министерстве этому только обрадовались, потому что эту сумму можно стало выделить кому-то другому.
Есть еще известная французская программа "Пушкин", немецкая национальная программа, голландская. Беда в чем? Если бы еще и Россия поддерживала издание русских авторов за рубежом... Увы, нет, наверное, сейчас возможности, хотя для престижа нации и для вбивания в головы заносчивым западным людям, на что все-таки похожа на самом деле современная Россия, это было бы очень полезно. И средства на это можно было бы изыскать.
- А кого бы выбрали для, так сказать, трансляции на Запад?
- Ну, это субъективно... Из тех, кого мы издавали, - Анатолия Королева, Светлану Шенбрунн, Валерия Залотуху. Кстати, этих авторов у нас как раз запрашивали - посмотреть, полистать. подумать - западные издатели во Франкфурте и не только там. Просят и романы об истории России.. Но все это очень осторожно и с большой оглядкой. Я не читаю по-французски, но регулярно просматриваю книги "Галлимара" и других издательств и часто в них вижу: "Поддержано Британским советом" или кем-то еще. Они этого не чураются, не стесняются, не брезгуют поддержкой. В России таких программ нет. Хотя на последней Франкфуртской ярмарке я почувствовал некое возрождение интереса к русской прозе.
- А с чем это связано?
- Интерес нарастает и спадает волнами. Как экономика. Сначала все навалились на Петрушевскую, Битова, всего на шесть-семь имен. Из поэтов были Пригов и Рубинштейн - я с обоими в хороших отношениях, но, скажем, Ларисы Миллер для Запада уже не существовало. А сейчас там наконец начинают соображать, что у нас все-таки великая культура. Знаете, когда газеты пишут: они бандитская страна, пишут только о бандитах, великий писатель у них Маринина... Все, спасибо, до свидания. Это ведь может быть интересно только как этнография или антропология. Но чем больше мы входим в русло общемирового бытия, тем лучше у нас литература.
- Но это ведь и от нас зависит. Сейчас, к примеру, каждое издательство считает делом престижа издание серии современной русской прозы. У вас, сколько я помню, это всегда было одним из главных направлений?
- Да. Но, как ни странно, с русской литературой, на мой взгляд, сейчас гораздо сложней, чем с переводной. Я, например, издаю ее теперь скорее из пиетета... Но издаю!
