Благородные истины геополитики

Хамбо-лама Дамба Аюшеев показал памятник в Иволгинском дацане еще до его официального открытия. Фото со страницы Фонда содействия буддийского образования в «ВКонтакте»

На 7 сентября запланировано торжественное открытие парного памятника Екатерине II и первому хамбо-ламе Дамба-Доржо Заяеву на территории Иволгинского дацана в Бурятии. Скульптурная группа изображает подношение хадака – ритуального шарфа всероссийской императрице духовным лидером бурят. Дар символизирует благодарность забайкальских буддистов за то, что царица признала духовную иерархию, автономную от религиозных центров в Монголии и Тибете. Согласно распространенному мнению, произошло это в 1764 году. «Скульптуры установлены в честь 260-летия основания института пандито хамбо-лам России, в честь признания буддизма официальной религией России», – сообщили по этому поводу в пресс-службе Буддийской традиционной сангхи России. Освящение скульптурной композиции состоится в один день с открытием нового Цогчен Дугана – главного храма Иволгинского дацана.

Монумент имеет во многом символический смысл, потому что историки пока не нашли надежных подтверждений того, что императрица именно в 1764 году удостоила Заяева аудиенции и вообще сам факт признания пандито хамбы-ламы российской монархией имел место как единомоментное событие. Скорее всего такая легитимация бурятской иерархии произошла как постепенное принятие имперской властью сложившейся в регионе практики. Российский ученый Николай Цыремпилов пишет, что Заяев только в 1766 году добился от властей тогдашнего административного центра Забайкалья Троицкосавска (ныне Кяхта) признания своего титула. А императрица приняла ламу во время его приезда в Петербург и Москву для участия в специальной комиссии для «инородцев» спустя год после этого, то есть не в 1764-м. Но нет свидетельств и о том, что на аудиенции Екатерина подтвердила титул Заяева.

Еще в меньшей степени подтверждается распространенное предание, что ламы в ответ признали Екатерину воплощением богини Белой Тары. Этот красивый сюжет кочует из публикации в публикацию, но, по мнению ученых, представляет собой скорее продукт народного мифотворчества.

Исследования ученых показывают, что процесс интеграции бурятского буддизма в широкую этническую и конфессиональную палитру империи происходил на протяжении XVIII века. В этой связи интересна еще одна дата, которую указывают в связи с отделением бурятского буддизма от заграничных духовных центров. Существует предание, что предыдущая императрица, Елизавета Петровна, издала в 1741 году указ о фактическом признании буддизма на территории Российской империи. Тогда главным ламой был назначен тибетец Агван Пунцук, помощником и заместителем которого стал Дамба-Доржо (другое написание – Дамба-Даржа) Заяев.

Однако исследователи не нашли подтверждения, что подобный документ существовал. Из различных свидетельств они делают вывод, что к этому времени на землях, где были расселены бурятские роды, подвизались полторы сотни хувараков, то есть монахов-послушников из Тибета и Монголии. Они проходили обучение за границей, а потом возвращались на родные земли по берегам реки Селенги. Но назначенная Петербургом региональная администрация поставила условие: получившие религиозное образование за границей хувараки должны выбрать подданство и исполнять предписания властей. С тех было определена численность буддийского духовенства в Забайкалье в 150 лам. Поэтому даже если такой указ и существовал, то он прежде всего ограничивал распространение буддизма в регионе, но косвенно, по факту, признавал, что местные жители имеют право исповедовать эту религию.

Цыремпилов, посвятивший этому вопросу статью в журнале «Гуманитарный вектор» (№ 3 за 2014 год), изучил все возможные источники, имеющие отношение к рассматриваемой эпохе, и не нашел ни одного доказательства существования распоряжения императрицы. Историк оговаривается, что это мог быть не императорский, а распорядительный указ местных властей, изданный от имени монархини. Но при этом Цыремпилов считает, что Елизавета не могла одобрить это распоряжение еще и потому, что только что взошла на престол и вряд ли в первую очередь ее интересовала далекая восточная окраина. Историк предполагает, что косвенное признание буддизма состоялось еще во время правления малолетнего Иоанна VI и регентши Анны Леопольдовны. Уже в дальнейшем официальная историография прибегла к анахронизму, возможно, по политическим мотивам. Кратковременное правление Анны Леопольдовны было принято считать незначительным, хотя в 1740–1741 годах, времени ее регентства, история России отмечена многими внешнеполитическими событиями, в том числе имеющими отношение к правам религиозных меньшинств империи.

И Елизавета Петровна, и Анна Леопольдовна, и Екатерина II продолжали традиции Петра I в построении сложносоставленной империи, одновременно вестернизирующей Россию и вынужденной взаимодействовать с Востоком. Большую роль в реализации «буддийской» политики Петербурга сыграл сподвижник Петра Савва Рагузинский-Владиславич. При наследницах первого российского императора Рагузинский-Владиславич служил послом в Китае. Будучи сербом по происхождению, он много и плодотворно занимался вопросами религиозной политики сначала в Константинополе, а потом в Пекине. Кстати, возникновение Троицкосавска имеет к нему прямое отношение.

Политика Романовых на Селенге преследовала несколько целей. Во-первых, надо было оторвать буддистов от влияния заграницы, сформировать независимую духовную традицию и иерархию духовенства. «Мы встречаем документы, в которых ламам запрещается поддерживать связи с заграницей, – пишет Цыремпилов. – Так, в указе от 31 октября 1776 года пандидо хамбо-ламе по этому поводу сказано следующее: «Имеешь ты за всеми теми ныне поручающимися тебе в команду Ламами ховараками и убашеями смотреть на всегда прилежно дабы они служили добропорядочно и отнюдь бы заграницу не ездили и оттуда никого ни под каким видом и никаким способом не призывали и никакого сообщения и пересылок не имели понеже оные противные поступки верноподданным Ее Императорского Величества подозрительны а они состоят верноподданными почему их тех поступок никогда ни для чего делать не следует ибо кто из них такие поступки станут делать то по Указу Ее Императорского Величества по трактату и по суду могут понести истязание по возможности вины и смертную казнь и для того тебе Ширетую им Ламам ховаракам и убашеем об оных поступках с крепким подтверждением часто напоминать и при том толковать какое в таких поступках многое худо и погибель их быть может и тако их не только беречь себя надо от такой погибели, но из одного подозрения имени плутовского за один свой Ламский чин дабы у инородцев за плутовское имя и подозрение не быть в презрении и омерзении»

Во-вторых, бурятский вопрос служил мостиком для отношений с маньчжурской династией Цин, которая правила Китаем с XVII по XX век. Цины сделали буддизм государственной религией своей многонациональной империи, используя эту веру для управления монголами и тибетцами. Вероятно, Романовы отчасти имитировали китайский инструмент политики. «Как и цинские правители, они увидели в буддизме удобное средство закрепления своих позиций в Забайкалье. Во внешней политике на Дальнем Востоке, стремясь установить прочные взаимоотношения с Китаем, российские дипломаты умело использовали тот факт, что буддизм являлся важным орудием цинского двора по отношению к Монголии и Тибету», – пишет российский монголовед, тибетолог и буддолог Леонид Янгутов.

В-третьих, необходимо было выстроить централизованный институт управления общиной-сангхой. Цельную иерархию было проще контролировать и взаимодействовать с ней. Это тоже не стало простым делом. «Известно, что до этого времени шла довольно ожесточенная борьба за первенство между цонгольскими и гусиноозерскими ламами. Когда Дамба-Даржа Заяев, цонгольский лама, получил звание главного ламы, гусиноозерские ламы начали ходатайствовать о назначении Ж. Ахалдаева главным ламой селенгинских бурят. Это соперничество явилось отражением борьбы бурятского нойонства: правобережного селенгинского под эгидой цонгольского родового начальства, левобережного объединения селенгинских родов и племенного объединения хоринских бурят» (Туяна Бардуева. Первый пандито хамбо-лама Дамба-Даржа Заяев и его роль в распространении буддизма в Бурятии. Вестник Бурятского госуниверситета. № 8 за 2011 год).

Для сравнения: к 1642 году Гуши-хан из Хошутского ханства воссоединил Тибет под духовной и мирской властью далай-ламы V школы Гелуг, который учредил гражданскую администрацию. В 1653 году далай-лама посетил с государственным визитом цинский двор, был принят в Пекине и «признан духовным авторитетом империи Цин» (там же). То есть спустя столетие Романовы как бы повторили модель Цинов.

Не стоит думать, что в процессе суверенизации бурятского буддизма Петербург оторвал их от многовековых корней. Историки считают, что религия Четырех благородных истин начала интенсивно распространяться в монгольском мире только в XVII веке. Русские появились в Прибайкалье как раз в это время. Когда бурятские сообщества оказались в зоне влияния России, буддизм только завершил фазу укрепления в Монголии. А династия Цин лишь в 1751 году полностью утвердила свою власть над Тибетом. То есть отдельная бурятская иерархия существует и развивается почти три столетия, а в неразрывном единстве с монголо-тибетским миром она пребывала лишь один век.