Патриарх Кирилл вступился за Конституцию

Президент Владимир Путин обратился к соборянам и следил за ходом ВРНС по видеосвязи. Фото Sputnik/Reuters

На пленарном заседании XXV Всемирного русского народного собора (ВРНС) 28 ноября церковь и государство в очередной раз сблизились, но не нашли абсолютных точек соприкосновения.

Мероприятие проходило в Государственном Кремлевском дворце. Такое уже бывало, например, в 2018 году, но, как правило, пленарные заседания проводят в Зале церковных соборов храма Христа Спасителя. Дважды в заседаниях ВРНС принимал участие президент России Владимир Путин. Такое случалось в 2001 и 2018 годах.

На этот раз глава государства обращался к соборянам из Сочи, с огромных экранов, под которыми, на сцене, сидел патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Сначала президент произнес свою речь, потом он обратился к патриарху, а уже затем глава РПЦ ответил на учтивые слова политического лидера, произнесенные в его адрес. Таким образом, получилось что-то вроде диалога, плавно перетекающего в речь религиозного деятеля. В двух программных выступлениях – президента и патриарха – прозвучала некоторая перекличка идей, но при этом, как представляется, глава РПЦ позволил себе легкую полемику с рядом государственных мужей.

Самым большим откровением стали слова патриарха Кирилла о государственной идеологии. Все началось с обсуждения проблемы русской идентичности. Этим вопросом, надо сказать, ВРНС занят едва ли не с самого начала своего существования, с 1993 года. Коснулся важной темы и президент Путин. Он сказал, что «русский мир» объединяет всех, кто чувствует духовную связь с нашей родиной, кто считает себя носителем русского языка, истории, культуры независимо даже от национальной или религиозной принадлежности».

В своем выступлении, прозвучавшем сразу после президентского, глава РПЦ несколько сместил акценты с государственнических и общекультурных на духовно-нравственные мотивы. Он почему-то выразил скепсис в отношении роли языка при определении национальной идентичности. Патриарх считает, что некоторые люди, даже говорящие на русском языке, «открыто отрекаются от своих национальных корней, свидетельствуя о неприятии русского культурного кода».

Эта мысль тоже звучала в резолюциях и дискуссиях ВРНС прошлых лет. По мнению патриарха, язык не имеет определяющего значения в самоидентификации народа.

В этом уже слышится некоторая несостыковка с мнением президента, который считает, что «русский – это больше чем национальность». Напомним, некоторое время назад патриарх Кирилл неожиданно упрекнул тех, кто считает себя русскими, но не посещает православный храм. Он предложил подумать таким людям, относятся ли они в полной мере к государствообразующему народу. Путин же говорит, что молитвы о России, «звучат на разных языках», и предостерегает от попыток посеять межнациональную рознь в стране. Хотя и подчеркивает стержневую роль русского народа в Российском государстве.

Патриарх же развивал свою мысль о религиозной идентичности в контексте появившейся в последнее время в его выступлениях мигрантской темы. Точнее, исходящей от иностранцев с иной культурой опасности изменения культурного кода России. Тема нежелательной миграции прозвучала и в речи на ВРНС. «Подчеркну: дело здесь не в том, что большинство работников-мигрантов – не христиане. Нет! Если бы они были христианами, например, иной конфессии, прибывшими из другого региона со своими обычаями, традициями и культурой, – это тоже могло бы создавать определенные проблемы», – добавил он ко всему сказанному в более ранних выступлениях. «Россия, убежден, нуждается в значительной корректировке миграционной политики. Практика жизни показала неэффективность решения проблем с мигрантами через попытки договориться с национальными диаспорами и кланами, которые готовы не только горой вступиться за своего представителя, чтобы избавить его от справедливого наказания по закону, но и всячески мстить тем, кто посмел обратиться в правоохранительные органы, сообщив о преступлении», – категорично высказался глава РПЦ.

Размышляя о сердцевине национального самосознания, патриарх уточнил, что определяющее значение здесь «имеет единство культуры, состоящее в осознании народами общности исторической судьбы и общности духовно-нравственных ценностей, от чего и проистекает, в свою очередь, единство мировоззрения». Тут, пожалуй, звучит уже согласие с мнением Путина о том, что в основе русского самосознания – «культурная, духовная, историческая идентичность».

Но дальше глава РПЦ делает смысловое ударение: «Подчеркну – именно мировоззрения, а не идеологии. Эти вещи ни в коем случае нельзя смешивать. Идеологии могут меняться в зависимости от политической ситуации – поэтому единство на такой основе непрочно, ненадежно и может рассыпаться при неблагоприятных условиях. Наша страна на печальном историческом опыте минувшего столетия хорошо это знает». И уж совсем неожиданное: «Именно с учетом отрицательного, но все же ценного опыта в действующей сегодня российской Конституции закреплен запрет на установление общей государственной идеологии, обязательной для всех. Тем, кто по-настоящему любит страну, свой народ и культуру, не нужна никакая идеология». Под отрицательным опытом имелся в виду советский период, не самый благоприятный для церкви.

В этих двух выпадах – критике идеи сформулировать обязательную идеологию и поднятой проблеме возможных негативных последствий миграции – просматриваются признаки полемики с разными кругами государственной бюрократии. Напомним, что именно представители силового блока в последнее время пробрасывают в информационное поле предложения дальнейших правок Конституции РФ. Те же чиновники довольно радикально поднимают вопрос о мигрантах. А в защиту завозной рабочей силы выступают уже иные круги, связанные с экономическим и финансовым блоками государственной машины. Антимигрантская волна в РПЦ набегает в одном ритме с такими инициативами чиновников, как предложение брать с въезжающих в Россию иностранцев «подписку о лояльности». Московский патриархат, кажется, хочет, чтобы эта лояльность распространялась не только на политику государства, но и на доминирующий статус православной церкви в стране.

Тем не менее есть некое средостение, в котором сходятся все множественные позиции, высказанные на прошедшем ВРНС и на других, вовсе не церковных форумах и совещаниях последнего времени. Национальная идентичность определяется не только гражданством, происхождением или родным языком. Теперь это еще и общий образ мысли, мнения. В случае позиции РПЦ – вероисповедание.

Кроме того, мотивированный и деятельный консерватизм. «Недостаточно только гордиться историей, победами и достижениями предков, восхищаться культурой и богатым наследием прошлого. Если подобные чувства не подкреплены опытным переживанием традиции, погруженностью в культуру, конкретными делами, то это – опасная подделка традиции», – отметил патриарх. Словом и делом надо доказывать приверженность традиционным устоям. В свою очередь, президент страны упоминал о революционных потрясениях 1917 и 1991 годов и их последствиях на российское общество, по мнению Путина, губительных. В общем и целом получается, что религиозные и политические лидеры солидарны в своем консервативном устремлении, неприятии любой модернизации, каких-либо изменений. Зафиксировать и удерживать все в состоянии стабильности – вот основной пафос державной соборности.

Тот же запрос слышится и в обращении патриарха к властям. Глава РПЦ регулярно повторяет, что нынешние времена – наилучшие в истории взаимоотношений церкви и государства, они гораздо комфортнее, чем были в Российской империи и СССР, и эту модель предлагается по возможности законсервировать: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» Все, что будет по-другому, будет гораздо худшим. Об этом, видимо, свидетельствует и рассказанный патриархом на заседании ВРНС исторический анекдот об императоре Александре I и назначенном им «неправославном» обер-прокуроре князе Александре Голицыне.

Эту занятную историю патриарх Кирилл, вероятно, почерпнул из воспоминаний Московского митрополита Филарета (Дроздова). Видимо, глава РПЦ готовился еще и к другой речи, которую он произнес 2 декабря, в день памяти святителя. «Вот таким был угодник Божий – глубоким богословом, искренним пастырем, человеком, озабоченным судьбой своей страны. В наше время сказали бы – хорошим политиком, но к нему это слово никак не применимо при всем том, что он активно участвовал в жизни страны и, несомненно, влиял на людей во власти, определявших жизнь государства», – рассказал патриарх. Он и ранее с ностальгией вспоминал о тех временах, когда «патриархи рядом с царем всегда сидели». Вероятно, главе РПЦ кажется предпочтительной государственническая модель, когда церковь влияет на государство, а не власть опекает церковь и определяет ее жизнь, как это было во времена бюрократической Российской империи.

Однако и во время заседания ВРНС в Государственном Кремлевском дворце у патриарха не получилось в реале посидеть рядом с теми, кто вершит в России большую политику.