Духовные скрепы трещат под ударами хунты

Рядовые монахи, как и остальные граждане, протестуют против захвата власти военными. Фото Reuters

Протесты против военной хунты проходят в Мьянме с начала февраля. О том, как политический кризис отразился на буддийском монашеском сообществе страны, монах Санкт-Петербургской буддийской общины «Тхеравада.ру» ПАННЬЯАВУДХО ТОППЕР рассказал журналисту Алексею БЕЛОВУ.

– СМИ сообщают, что влиятельный монах Ашин Ньяниссара осудил переворот, но крайне неохотно. Пишут, что он близок к старшему генералу Мин Аунг Хлану, главе военной хунты. Насколько духовные лидеры буддистов Мьянмы связаны с верхушкой армии?

– Мьянма – в целом буддийская страна, поэтому неудивительно, что военные, в том числе и высший генералитет, имеют своих духовных наставников среди монахов. Руководство страны общается в первую очередь с высокообразованными монахами, занимающими ведущие позиции в сангхе (буддийской общине. – «НГР»). Эта традиция идет еще с древних времен, так поступали цари государств, расположенных на территории современной Мьянмы: царь или руководители государства обеспечивали покровительство для сангхи, а сангха, в свою очередь, освящала высшую власть в стране и придавала ей необходимую легитимность в глазах общества. Есть и еще один важный фактор: Мьянма, как и Россия, – многонациональное государство, в котором порядка 40% процентов населения не принадлежит к титульной нации. Однако почти 90% населения исповедуют буддизм тхеравады, и поэтому сангха выступает еще и в роли «духовных скреп» и, конечно, пользуется государственной поддержкой.

– При этом начиная с февраля рядовые монахи массово участвуют в акциях протеста против хунты. Говорит ли это о расколе?

– Не думаю, что здесь можно говорить о расколе. Скорее это особенности монашеской общины – она исторически слабо структурирована еще со времен Будды, так как каждая местная община была почти полностью самостоятельной. Со временем, конечно, появились административные надстройки, но они обладают меньшей властью, чем аналогичные в традиционном христианстве. Сейчас практически во всех странах тхеравады сангха состоит из никай – монашеских «орденов», которых в стране, как правило, несколько. Каждая из никай автономна и может выражать отличные от других мнения. Кроме того, монахи разделяются по стажу в монашестве, образованию, титулам, посту в иерархии. Понятно, что такое расслоение будет влиять и на различие умонастроений. Старшие монахи – ученые, настоятели монастырей, занимающие важные посты в сангхе, духовные лидеры, – как правило, придерживаются центристских позиций, так как понимают, что кроме чисто религиозных и учительских функций сангха по мере возможностей обеспечивает еще и духовное единство в обществе. Младшие монахи и тем более монахи временные, постригшиеся на несколько дней, могут высказывать достаточно радикальные взгляды, выходить на политические демонстрации, что для монахов не считается благим делом, или даже возглавлять те или иные политизированные образования. Наиболее яркий представитель такого социально активного монашества – Ашин Виратху. Он стал известен благодаря западным СМИ, которые пытаются вылепить из него нового Бен Ладена. Но Виратху не настроен столь радикально, как это хотят представить. Более того, он выражает взгляды и настроения достаточно широких слоев бирманского общества. Показательно то, что высшее руководство сангхи не лишило его сана (даже когда он был заключенным в тюрьме), но в последнее время запретило ему проповедовать публично.

– Справедливы ли обвинения в адрес лишенной власти в начале февраля «Национальной лиги за демократию», что за время гражданской власти усилились гонения на мусульман?

– Думаю, что тут можно говорить скорее о глобальном системном кризисе. И «Национальная лига за демократию» просто утонула в этих проблемах. Бирма состоит из нескольких частично независимых регионов, в которых ранее существовали отдельные государства. Большая часть населения Мьянмы – бирманцы, шаны, моны, араканцы и часть горных племен карены, палаунг, пао – исповедует буддизм тхеравады. Есть небольшое представительство христиан среди качинов, кая и чинов. Также несколько племен придерживаются ислама. Причем некоторая часть мусульман, например каманы, живут в Мьянме исторически, и в отношении них гонений нет. Они пользуются всеми гражданскими правами. Но они мировому сообществу не интересны. Известность приобрели только рохинджа, конфликт с которыми пытаются представить исключительно в плоскости межрелигиозной вражды. Проблема берет свое начало в XIX веке, когда Индия, Бангладеш и Бирма были частью Британской Индии. В те времена на территорию Бирмы переселилось множество бенгальцев-мусульман. По сути, это было не более чем перемещение из одной провинции в другую. После объявления независимости бирманцы посчитали таких переселенцев эмигрантами из Бангладеш, что не лишено оснований, так как и сейчас с территории этой страны в Мьянму просачиваются незаконные эмигранты. Именно поэтому гражданами Мьянмы их не признают. Усугубила вражду между этносами араканская резня 1942 года, в ходе которой погибло более 20 тысяч буддистов. Ответственность за эту резню во многом лежит на Великобритании, которая, не имея сил противостоять японской армии, наступавшей с территории Таиланда, оставила свои бирманские владения на произвол судьбы, но вооружила рохинджа, надеясь, что те будут вести партизанскую войну против японцев. Однако на практике это вылилось в геноцид буддистов-араканцев. Затем наступающая японская армия и местные буддисты ответили той же монетой рохинджа, среди которых также было много жертв. Понятно, что такие взаимные этнические чистки не стираются из памяти людей и конфликт, подобно углям под слоем пепла, готов вспыхнуть вновь, как только появляются подходящие условия. Что и случилось в XXI веке: после очередных изнасилований девушек-буддисток начались погромы, а затем боевики из «Армии спасения рохинджа Аракана» (ARSA) совершили налеты на более чем 30 военных и полицейских объектов, и в стране началась контртеррористическая операция. В таких условиях «Национальная лига» просто не могла бы поддержать прозападное видение проблемы в ущерб мнению большинства жителей Мьянмы. Более того, такая позиция могла бы привести к развалу страны, так как поддержка рохинджа рано или поздно привела бы к исламизации провинции и ее присоединению к Бангладеш, и остальные провинции Мьянмы захотели бы объявить суверенитет, чтобы сохранить свою буддийскую идентичность.