Самосуд над женщинами Кавказа

Источник фото: страница Саиды Сиражудиновой в сети Facebook

Недавно общественности был представлен доклад о так называемых «убийствах чести» на Северном Кавказе, то есть расправах родственников-мужчин над женщинами и девушками, обвиненными в «аморальном поведении». Случайно ли, что регионами, в которых проводилось исследование, оказались три мусульманские республики? Как к этому явлению относится исламское духовенство? Об этом с автором доклада, президентом Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» Саидой СИРАЖУДИНОВОЙ беседовал ответственный редактор «НГР» Андрей МЕЛЬНИКОВ.

– Саида Валерьевна, отмеченные вами в исследованиях случаи «убийств чести» мотивировались обычаями или требованием исламского права?

– Объяснения разнились. Кому что важнее – кому-то шариат, кому-то обычаи, но большинство руководствовались личными представлениями о «семейной чести». В особенности мужчины – им было необходимо «смыть позор», как они говорят. Для многих важно в первую очередь общественное мнение. Во многих случаях к убийству подталкивало окружение. Где-то был меркантильный интерес, и преступники, зная, что такая формулировка, как «убийство чести», для общества приемлема и за это меньше будут осуждать, выдавали свое деяние за такое «убийство чести». Еще я сталкивалась с такой мотивацией – особенно в Чечне, – как самосохранение народа. Такие люди считают, что если женщины «испортятся», то и весь народ исчезнет.

– Но все-таки звучат какие-то отсылки к шариату, к мусульманской традиции?

– Очень редко. Но они считают, что шариат им это позволяет.

– Ваше исследование касается трех мусульманских республик Северного Кавказа. Как вы считаете, имеет какое-то значение, что подобное представление о семейной чести формируется именно в этой среде?

– В какой-то степени да, потому что народ, по сути, не зная ислама, пытается по каким-то отдельным отсылкам, примерам мотивировать свои деяния в какой-то степени исламом. Кто-то вспоминает сцены побивания камнями, где-то виденные ими. Но это больше выглядит как оправдание. Это если говорить о народе. Но есть и религиозные деятели, которые говорят, что и согласно исламу так положено. Они как бы сами изобретают удобную для себя, специфическую форму ислама.

– То есть у вас сложилось впечатление, что «убийства чести» – это скорее результат плохого знания религии и специфической интерпретации, обусловленной невежеством?

– Или невежество, или личный интерес. Им хочется использовать в своих интересах религию, как это часто бывает на Кавказе, – вот они ее и используют. Это, конечно, манипуляция религией.

– Есть какая-то разница в отношении к этим убийствам простых жителей и представителей духовенства?

– Ислам в регионе – это не какой-то монолит, там много течений. Прежде всего существует деление на традиционалистов и салафитов. Кроме того, есть разные тарикаты, школы суфизма. Если говорить о Чечне и Ингушетии, еще и вирдовые братства, на которые делятся тарикаты. Мнения религиозных деятелей также очень разнятся. Но я могу еще сказать вот что. И ислам, и обычаи, которые существовали на дореволюционном Кавказе, подразумевали больше ограничений, условий, вариантов. А сейчас произошла трансформация традиции, и возросло число обращений к такой вот радикальной форме «защиты чести». В старину были другие варианты: заставляли жениться, изгоняли из села, наказывали обоих. По шариату суды тоже проходили, но очень редко. Для шариатского суда нужно много условий, и поэтому проходили они часто с нарушениями, потому что, скажем, свидетелей прелюбодеяния трудно найти.

– Существует разница в отношении к «убийствам чести» у традиционалистов и салафитов?

– Интересно, что это явление как бы стирает между ними границу. Речь можно вести скорее о личном восприятии каждым конкретным имамом, мнений много разных. Дагестанские имамы более негативно относятся к таким наказаниям женщин. Они считают, что это самосуд, что люди самовольно берут на себя функции шариатского суда. Они напоминают, что при обнаружении «неподобающего поведения» и назначении наказания должен быть судья – кадий, должны проходить заседания по определенным правилам, вынесено официальное решение, присутствовать свидетели. Такие имамы считают, что как раз те, кто расправляется над женщинами, должны быть наказаны и по шариату, и после – государственным судом. Они считают убийц более виновными перед исламом и нравственностью, чем жертв их преступлений. Салафиты в этом отношении несколько более жесткие по отношению к «провинившимся» женщинам. Для некоторых из них это более приемлемо, чем для традиционалистов. Но не для всех, обобщать я не могу.

– Вам что-нибудь известно о том, что этот вопрос обсуждался в духовных управлениях мусульман?

– Об этом мне неизвестно, и в прессе они не поднимали этот вопрос.

– К вам за консультациями из муфтиятов тоже не обращались?

– Я не думаю, что им интересно мое мнение.

– Отмечены ли попытки духовенства противодействовать «убийствам чести», отговорить от них?

– В ходе своего исследования я действительно слышала от имамов о нескольких случаях, когда они смогли остановить «убийства чести». Они услышали, что кто-то намеревается совершить подобное, и тогда проводили беседы с этими людьми. В одном случае это были муж и жена, в другом – брат и сестра. Это было в равнинном Дагестане. И они пресекли преступление. А был случай, когда имам уже после совершения убийства так жестко поговорил с виновным, что тот раскаялся, признал свою вину и был осужден уголовным судом. Есть имамы, которые осуждают официальное Духовное управление мусульман Дагестана за то, что оно эту тему не поднимает.

– Происходили ли, наоборот, попытки духовенства пресечь вашу деятельность?

– Я получала от них звонки с осуждением. Однако требований прекратить деятельность или угроз не было. Только выражение обиды из-за того, что я эту тему поднимаю.

– После вашего предыдущего доклада – об обрезании девочек – произошел громкий скандал, однако сейчас оказывается, что подобные операции практикуются уже в столице России. С чем вы связываете такое пренебрежение общественным возмущением?

– Еще в ходе своих более ранних исследований я обнаруживала, что подобные услуги оказывались в других регионах, не только на Северном Кавказе. Но они оказывались все-таки взрослым людям. Допустим, неофиты обращались. Или реисламизированные мусульмане. Процесс реисламизации идет, но не всегда люди получают корректные знания об исламе. Некоторые попадают под неправильное влияние.

– Но это связано с исламом? Мусульмане утверждают, что это, дескать, пережитки доисламской архаики.

– Это связано именно с исламом, пусть и со специфической интерпретацией хадисов или мнений богословов. Люди, которые обращаются за подобными услугами, мотивируют их именно религией, пусть их представления и определяются искаженной интерпретацией.