Алексей Малашенко
Теократическая утопия Александра Калинина на сегодняшний день завершилась задержанием и обвинением членов группировки. Кадр из видеосъемки МВД РФ
В чем сходство и в чем отличия «Исламского государства» (ИГ), запрещенного в России, и «Христианского государства» (ХГ), в России не запрещенного?
Сначала о сходстве. ИГ и ХГ – объективно закономерные феномены, формирующиеся на базе недовольства частью религиозного социума государством, обстановкой в обществе, в котором, по мнению игэшников и хэгэшников, развиваются негативные тенденции. В частности, в обоих случаях речь идет об отходе от принципов и нормативов идеальной «чистой религии», чужеродных заимствованиях – разумеется, тех, которые приходят с Запада. ИГ и ХГ предлагают каждое свою – соответственно исламскую и христианскую – модели устройства общества и государства.
Сама идея религиозно-государственной утопии не нова. Она типична для традиционного и полутрадиционного общества, в которых отсутствует эффективная модель развития, где правящие элиты эгоистичны, коррумпированы и не способны предложить оптимальный выход из постоянной кризисной ситуации. В этих условиях многие обыватели верят в возможность религиозной альтернативы и готовы за нее бороться.
Эта альтернатива заведомо утопична, реализовать ее невозможно. Однако при всем том к ее сторонникам следует относиться со вниманием, а в некоторых ситуациях даже уважительно, ибо в основе их позиции лежит вера в собственную правоту, связанная с искренней верой в Бога. Здесь я намеренно абстрагируюсь от того, что на идее религиозного государства паразитирует немалое количество мошенников и просто негодяев – от криминалитета до спецслужб, которые используют ее и верующих в собственных интересах.
Думается, что у обоих – исламского и христианского – концептов есть будущее, и они еще проявят себя в будущем.
Однако схожесть идеи не исключает немалые различия в ее реализации на разных, так сказать, «цивилизационных ландшафтах». И здесь мы переходим уже к оценке двух конкретных группировок – ИГ и ХГ. При своей идейной близости, ксенофобии, агрессивности обе они все же разнятся между собой.
Во-первых, масштабом деятельности. Ячейки ИГ присутствуют практически во всем мусульманском мире. ХГ ограничено рамками одной страны – России, и в христианском мире у него практически нет аналогов. Так что ХГ – национальная или национал-религиозная группировка.
В свое время католики-христиане активно выступали против показа кинофильма Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа». (Римская церковь вообще «запретила» чуть ли не десяток фильмов.) Невольно напрашиваются параллели с борьбой ХГ против фильма «Матильда». Однако выступления католиков были далеки от экстремизма. Тем более никакие лозунги создания «Христианского государства» ими не выдвигались.
Упомянем еще одно обстоятельство. Никто не знает количества активных приверженцев как ИГ, так и ХГ. Во всяком случае, счет боевиков ИГ идет на десятки тысяч, а число «симпатизантов» вполне может исчисляться десятками и даже сотнями миллионов. Сколько соратников, а главное, единомышленников у ХГ, сказать невозможно.
ХГ – ярко выраженная протестная группировка, а в России протестные настроения становятся все сильнее, и они могут и будут выражаться в религиозной (если угодно, в религиозно-фундаменталистской) форме. Не удивлюсь, если через какое-то время сторонники ХГ будут исчисляться уже сотнями тысяч, если не миллионами, и оно по аналогии с ИГ начнет формировать свои «спящие ячейки». Известно, многие русские «национал-фундаменталисты» с почтением относятся к исламским экстремистам.
Нелишне напомнить и то, что российское православие становится все более политизированным, за что несут ответственность церковные иерархи. Безусловно, РПЦ не поддерживает ХГ, но сей «джинн» был выпущен из бутылки из-за пассивности Церкви, а, возможно, даже при ее попустительстве. Ведь некоторые православные священнослужители обрели себя именно в ХГ.
Интересно поразмышлять и о том, как возникли обе группировки. В российской пропаганде принято делать упор на то, что ИГ – дело рук западных спецслужб. Когда я слышу подобное, мне становится немного «обидно» за ИГ, которое на самом деле есть объективное следствие сложных процессов, десятилетиями происходящих в недрах мусульманского сообщества. Согласен, спецслужбы, не только западные, но также и некоторые другие, эти процессы отслеживали и даже пытались на них повлиять, но все-таки ИГ – природное детище мусульманского мира, а не какой-то искусственно зачатый «суррогат».
О том, как появилось на свет отечественное ХГ, ходят разные слухи. С моей точки зрения, его возникновение также закономерно и явилось в результате внутренней эволюции российского общества. Однако принимая во внимание, что государство стремится к полному контролю над обществом, подавляя любые неугодные ему социальные и политические инициативы, появление ХГ не могло состояться без молчаливого согласия власти, этакого ее одобрительного «кивка». Существует и более жесткая версия: кое-какие представители власти принимали непосредственное участие в его создании (что чем-то схоже с позицией РПЦ).
ИГ – противник любой власти, поскольку она не «истинно исламская» и ведет против нее борьбу. А вот ХГ не воюет против власти, хотя ею и не всегда довольно. Однако это недовольство не мешает ему «совпадать» с властью по идеологическим установкам прежде всего в плане неприятия либерального инакомыслия, якобы оскорбляющего национально-религиозные чувства. Та же «Матильда» для этого – очень удобный предлог. ХГ остается неким инструментом власти, которая может использовать его по своему усмотрению, например, стращая инакомыслие, сама же при этом оставаясь в стороне. Иногда она может даже публично одергивать экстремистов, чтобы показать, что сама не чужда демократизма. Она уже одернула ХГ, задержав его главу Александра Калинина, который несколько увлекся экстремизмом. Одним словом, ХГ, по справедливому замечанию аналитика Александра Верховского, «не православный Талибан» (см. «НГР» от 20.09.17).
Обратите внимание: защищая царя от кинорежиссера Алексея Учителя, ХГ даже не вспоминает о главном ответственном за его смерть – Владимире Ильиче Ленине. Тут бы лишний раз потребовать унести его тело с Красной площади. Но это может невзначай вызвать ненужное для ХГ раздражение власти.
ИГ в любых своих проявлениях и на любой территории выступает как самостоятельная сила. ХГ не пойдет открыто против государства. С высказываемым порой мнением, что оно может действовать самостоятельно, в ущерб правящему классу, трудно согласиться. Правда, есть одно «но». Подобное возможно только при крайнем обострении политической ситуации, при кризисе, который может привести к глубочайшему расколу общества, что поставит под угрозу само существование страны. Если такое произойдет, то тогда ХГ действительно может «талибанизироваться» и действовать по своему усмотрению. Но, во-первых, до российского апокалипсиса еще далеко, а во-вторых, не факт, что нынешнее ХГ до него доживет. Впрочем, свято место пусто не бывает, что, кстати сказать, заметно на опыте исламистской «экстремы».
Глубокоуважаемый Леонид Млечин отождествляет хэгэшников с гитлеровскими штурмовиками. Да, Геббельс сделал все, чтобы запретить показ фильма «На Западном фронте без перемен», а потом учинил сожжение «вредных книг» на Оперной площади в Берлине. Сравнение впечатляющее. Но те-то рвались к власти, а эти к реальной власти не рвутся. Ну какой Калинин штурмовик! Да и хэгэшная «тусовка» состоит в основном из слабаков. А Путин, знаете ли, это вам не старенький, усталый Гинденбург…
На наше счастье, сегодня ХГ, как и ИГ, не хватает яркого лидера. Харизматики типа Усамы бен Ладена в экстремистской среде перевелись. Глава «всемирного халифата» Абу Бакр аль-Багдади на роль мирового исламского вождя не тянул. В ХГ авторитетных вожаков вообще нет.
Можно ненавидеть «Исламское» и «Христианское государства», можно их терпеть. Но так или иначе, оба эти явления – неизбежная данность нашего времени, атрибут общества, нашего политического и религиозного бытия. С ними предстоит не только бороться, но и считаться с самим фактом их существования, а потому - изучать их и искать способы противодействия. Нам от этого не уйти.
