Павел Скрыльников
Дордже Пенджо (справа) делится счастьем с россиянами.
Фото предоставлено Российской ассоциацией буддизма Алмазного пути
В Россию впервые приехал министр счастья Королевства Бутан. В буддийской конституционной монархии на границе Индии и Китая универсальным мерилом благополучия считают не валовой внутренний продукт, а валовое национальное счастье. О том, как его измеряют, с министром счастья Дордже ПЕНДЖО беседовал корреспондент «НГР» Павел СКРЫЛЬНИКОВ.
– Россиянину сложно представить, в чем могут заключаться обязанности министра счастья. Господин Пенджо, расскажите о сути своей работы.
– Я думаю, что это неправильный перевод. У нас нет министерства счастья, а раз нет министерства – то нет и министра. Но, хотя нет ни министра, ни министерства, мы работаем над счастьем, это верно. Я работаю в организации под названием «Центр по изучению Бутана и исследованию валового национального счастья». Это аналитический центр, но обязанности у меня министерские.
– Раз так, то кого в России вы могли бы назвать своими коллегами?
– Я не знаком с российской системой, но мы – некоммерческая государственная организация. Мы автономны и не работаем ни на одно министерство или министра. Для такого учреждения, как наше, это важно: это дает нам возможность проводить независимые исследования, правительство ничего не может нам навязать.
– Значит, вы – группа ученых и философов?
– Я думаю, что в первую очередь мы государственные служащие и работаем на правительство. Однако наша работа лежит не в бюрократической, а в академической, исследовательской сфере. Мы собираем данные и предоставляем их правительству.
– Что же такое валовое национальное счастье (ВНС)? Как его измерить?
– Концепция счастья, думаю, не нова – она ровесница человеческого рода. Людям изначально свойственно стремление к счастью и позитивные ценности. К сожалению, за время своего развития человечество в силу различных особенностей этого развития утратило многие из основных ценностей. Фактически то, что пытается сделать наш центр, это выяснить, что это за ценности, и возродить их в людях, чтобы улучшить их жизнь. Если в стране хороший ВВП, то потребности заниматься ВНС попросту нет.
Идея Центра по изучению Бутана появилась в 1999 году. В 2005-м было принято решение о его создании и начале измерений. Цель состояла в том, чтобы Бутан не оказался под слишком большим влиянием Запада, чтобы мы смогли получить собственную модель развития. Четвертый король, взошедший на престол в 1972 году, руководствовался принципом направленного развития Бутана. Он взял в свои руки экономическое развитие, но в то же время старался сохранять на должном уровне культуру и окружающую среду. На королей в остальном мире часто смотрят как на коррумпированных тиранов и объект ненависти своих подданных, но здесь, в Бутане, в нем видят «просвещенную сущность», заботящуюся о процветании народа. Он хотел продемонстрировать всем, что монархия может быть замечательной формой правления. Я хотел бы прояснить суть ВНС: мы никогда не говорим о том, что деньги не важны или не важно экономическое развитие – мы все, несомненно, хотим разбогатеть. Однако богатство и развитие не должно приобретаться в ущерб обществу, окружающей среде, семье и детям, государству… Мы заинтересованы в экономическом развитии, но оно не стоит всего этого. К примеру, 72,5% территории Бутана покрыто лесами. Мы с легкостью могли бы вырубить их и продать в Индию. Но заработанные таким образом деньги быстро закончатся, а леса уже не будет – и последствия вырубки лесов мы будем переживать еще очень долго. Мы не приветствуем диких туристов-одиночек, и здесь мы учимся на уроках Непала: это один из примеров развития Бутана в русле политики валового национального счастья. В Непале расположена гора Эверест, высочайшая вершина в мире. В Бутане же есть самая высокая в мире гора, на которую никто не поднимался! Мы не допускаем туристов в горы, потому что для местных жителей они священны.
– То есть ВНС – это концепция на стыке политики, экономики, религии?
– Да. Мы считаем все эти области очень важными: это мультисекторная модель. В нее включена и государственная религия нашей страны – буддизм. Для нас она очень важна, в отличие от Запада, включающего в себя и Россию. Вы на Западе не очень высоко цените религиозную традицию, в то время как мы воспринимаем ее очень серьезно и заимствуем из нее ценности.
– Мы в России не привыкли к тому, чтобы нас называли Западом…
– Когда мы думаем о Москве, для нас это абсолютно точно Европа. Мы даже не думаем о том, что в России есть еще и азиатская часть.
– Про свою концепцию вы рассказываете с большим энтузиазмом. Можно предположить, что и вырабатывалась она так же. А кто участвовал в ее создании?
– Буддизм играет большую роль в жизни бутанцев на протяжении уже более тысячи лет. В нынешнем виде Бутан был основан тибетским ламой. Теократия, которую он основал, существовала 250 лет. Мы никогда не были колонией западных держав и поэтому имеем тысячелетие непрерывной культуры и истории. И вся наша культура и система ценностей корнями уходят в ценности буддизма. Основателю Бутана принадлежит фраза: «Задачей правительства является счастье народа. Если правительство не может его обеспечить, то для него нет никаких оснований быть правительством». С 1907 года в нашей стране монархия. После 100 лет самодержавия четвертый король передал власть народу. Именно он, придя к власти в 1972 году, положил начало концепции ВНС и стал ее автором. Когда он вернулся с саммита движения неприсоединения в Гаване в 1979 году, индийский журналист, знавший, что Бутан очень бедная страна, спросил его о размере ВВП Бутана – а в те годы он был равен 200 долларам в год на человека. Король ответил: «Для Бутана валовое национальное счастье важнее, чем валовой внутренний продукт». Проблемы Бутана сильно отличались от тех, с которыми сталкивались другие страны, те, которые совсем недавно получили независимость от Британии, Германии, Франции. Все они были колонизированы. Бывшие колонии использовали экономические модели своих метрополий, и их развитие не принесло им успеха. У нас же никогда не было метрополии.
– То есть для Бутана ВНС – это вопрос не только религии и национальных традиций, но и независимости?
– Разумеется. Только если мы будем независимы не только в самом развитии, но и в наших концепциях будущего, мы сможем устоять между такими гигантами, как Китай и Индия. Мы, бутанцы, живем в регионе, где раньше существовало 10 или 11 независимых государств. Некоторые из них поглотил Китай, некоторые – Индия или Непал. Независимость сохранили только две из них – Непал и Бутан. Мы не можем позволить себе копировать стили развития соседей, иначе мы тоже будем поглощены. Частью Непала, например, теперь является Мустанг. Мустанг, Дорпул, Махал, Лимбуван – множество небольших государств были абсорбированы Британией, Индией или Китаем. Сейчас мы не смогли бы противостоять такому поглощению военным путем – у нас крошечная армия. Даже после основания независимого Бутана Тибет девять раз пытался нас захватить. Ему трижды помогали монголы, но тибетцы были разгромлены. После того как была колонизирована Индия, нам трижды пришлось сражаться с Британией. После такой череды войн за независимость сохранять нашу культуру такой, какой она складывалась столетиями, – наша особая ответственность.
– Только ли государство обращается к вам за помощью? Возможно, вы работаете и с религиями Бутана?
– Буддизм, его определенная школа, Друкпа Кагью, является государственной религией Бутана. До того как в 1907 году была установлена монархия, страной 250 лет управляли монахи. И в 2008 году, когда в Бутане была введена демократия, монахи не получили права голоса. Монахи в Бутане не голосуют. Государство обеспечивает их всем необходимым. Монахи слишком важны для Бутана, чтобы втягивать их в политику. К примеру, если я монах, то в тот момент, когда я голосую, получаю избирательные права, я становлюсь «животным политическим», и если партия, за которую я проголосовал, после выборов перестанет выполнять свои обещания, я понесу за это часть ответственности. Поэтому монахов в Бутане мы поставили над политическим процессом. Запрещая им голосовать, мы не поражаем их в правах, а наоборот, наделяем их правом быть выше политической борьбы.
– Участвовал ли ваш центр в выработке Конституции?
– Мой начальник, Карма Ура, был одним из 20 членов комиссии, которая разработала черновик Конституции. И ВНС трижды упоминается в ней. Самым важным является то, что государство берет на себя ответственность за создание условий для того, чтобы люди могли осуществлять свое стремление к счастью.
– Известно, что беженцев из Бутана во всем мире насчитывается до 100 тысяч. Участвует ли Центр по изучению Бутана и исследованию ВНС в их судьбе?
– Центр не вовлечен в международную политику. Проблемы беженцев, собственно, не существует. Мы даже не называем их беженцами, мы называем их «людьми в лагерях». В 90-е годы ХХ века жившие у южных границ мигранты из Непала, которые впервые получили гражданство в 1959 году, настолько увеличили свою численность, что стали составлять 20% всего населения страны. Они были намерены сбросить монархию, с ними была связана политическая нестабильность. Мы провели перепись населения, и оказалось, что большинство населения приграничных территорий – нелегалы из Непала. Это заставило нас принять меры по их выдворению из страны. Люди, находящиеся в Бутане легально, остались, но нелегалы были выселены. ООН в лице Комитета по помощи беженцам занялась проблемами выселенных мигрантов, предоставила им бесплатное питание и жилье. И это привлекло не только переселенцев из Бутана, но и тысячи бедных непальцев, за счет которых выросла их численность. 90% этих людей были расселены в США, Норвегии, Англии, Австралии, Новой Зеландии – очень богатых странах. ООН приняла на себя моральную и материальную ответственность, и поэтому мы считаем этот вопрос закрытым. В мире так много связанных с беженцами кризисов, но почему-то именно этот требует поселения нелегалов в США. Ведь те, кто был выдворен обратно в Непал, заставили последовать за собой даже тех, кто жил в Бутане легально, – они хотели любой ценой увеличить свое количество. Сейчас они распределены по восьми разным странам, но есть еще около 10 тысяч, которые отказываются даже от переселения в США.
– Для вас визит в нашу страну – только поездка к единоверцам или дипломатическая миссия?
– Знаете, дай нам волю, мы, конечно, имели бы дело только с буддистами, потому что люди одной религии понимают друг друга буквально без слов. Мы приехали прежде всего для того, чтобы распространить в российском обществе понимание валового национального счастья. Между Россией и Бутаном нет дипломатических отношений, и мы подумали, что туризм мог бы стать хорошим началом для развития человеческих отношений. Мы считаем, что Россия готова принять концепцию ВНС, потому что либеральный капитализм еще не успел ее испортить так же сильно, как Запад.
– Вы впервые в России. Как вы ее находите?
– В школе я читал про историю России, в основном про противостояние США и СССР. Разумеется, читать о России и видеть ее – это абсолютно разные вещи. Дети в бутанских школах изучают русскую литературу – пьесы Чехова и короткие повести Толстого. У меня есть копия «Войны и мира», которую я ни разу не открывал. Я защищал диссертацию по антропологии, и поэтому интересуюсь русской литературой. Собственно, именно к антропологии концепция ВНС ближе всего. На первый взгляд русские предстают довольно неприветливыми, но стоит начать разговор и оказывается, что они очень открыты и совсем не похожи на сдержанных европейцев, редко открывающих свои настоящие чувства. Единственная для нас сложность пребывания в России это то, что здесь не говорят по-английски. Английский оказался здесь почти бесполезен. Куда бы вы ни приехали на Западе, да даже в Бразилии – вы можете ухватиться за английский язык, но в России вы непременно потеряетесь. Сейчас я наконец понял, почему Россия произвела на свет столько мыслителей, изобретателей, писателей и поэтов – вы сидите дома из-за снега! Сидите дома и думаете, что бы еще изобрести. А когда у вас стресс, когда ваш разум напряжен, вы просто выходите из дома, и холод становится детоксикацией.
