«Бахаи строят новый мир, пока разрушается старый»

Коллективное фото Местного духовного собрания московских бахаи. Фото со страницы Игоря Пичугина в Facebook

Бахаи – пророческая религия откровения, провозглашенная в середине XIX века в Иране Бахауллой, которого его последователи считают последним в истории мира Явителем божественной истины, наследником Кришны, Заратустры, Христа, Мухаммеда и Будды. Бахаи веруют в духовное единство всех исповедующих единого Бога мировых религий и стремятся построить новый мир здесь, на земле. О том, как устроена община бахаи, откуда у нее берутся средства, чем занимаются верующие, как ими становятся и куда катится этот мир, обозреватель «НГР» Алексей ЗЫГМОНТ поговорил с членом Местного духовного собрания бахаи Москвы Игорем ПИЧУГИНЫМ.

– Скажите, давно ли в России существует община бахаи?

– Община в Москве существует очень давно, с 1925 года. Ее основали прежде всего персидские верующие, около 40 человек. Она была официально зарегистрирована, но потом подверглась репрессиям. Ближе к 40-м годам она почти исчезла, но в 90-х начала восстанавливаться благодаря пионерам (миссионерам. - «НГР») из Германии. Бахаи не сконцентрированы нигде локально, они тонким слоем «размазаны» по всему земному шару, это подчеркивает вселенский характер веры. Опыт Зимбабве очень важен для России, а опыт России – для Соединенных Штатов.

– Но тем не менее пока что бахаи вынуждены собираться в частном порядке, в Москве культовых сооружений нет?

– Здесь у нас нет храма – мы называем их домами поклонения. Должна сформироваться община, а уже потом она строит себе храм на свои средства. Мы не принимаем пожертвований от неверующих: только тот, кто стал бахаи, имеет право жертвовать в фонды веры, а храмы строятся только на фонды веры. Фонды бахаи бывают разные – местные, национальные, международные, континентальные, целевые. Когда верующий жертвует, он имеет право выбирать, в какой фонд ему пожертвовать. Никакого обязательного пожертвования не существует, каждый решает это для себя сам, по своим возможностям.

– Получается, каждая община финансово независима от других структур?

– Мы всегда стремимся к самоокупаемости. Если у нас нет денег – значит, не собрали. Не собрали на празднование Святого Дня в большом арендованном зале – значит, будем отмечать в региональном центре. В Москве таких два – региональный и национальный, где работает национальный секретариат. Региональный центр - это квартира, национальный - офисное помещение. 

– И чем занимается Местное духовное собрание, в котором вы состоите?

– Любая встреча у нас начинается с молитвы. Далее есть повестка, это могут быть конкретные вопросы, связанные с запросами верующих, или глобальные вопросы – развитие веры, учение Делу (так иначе называется вера бахаи. – «НГР»), запуск тех или иных процессов в общине. Всего в московской общине по списку, кажется, 162 человека. Лично я знаю не всех, но активных членов – да, конечно.

– Что делает человек как бахаи? Чем его жизнь отличается от жизни любого другого человека?

– У каждого бахаи есть ежедневные обязанности. Это чтение молитвы, чтение писаний минимум два раза в день, есть самостоятельная исповедь наедине с Богом, участие в жизни общины и распространение веры. Поскольку у нас нет священнослужителей, каждый бахаи – он и священник, и не священник, поскольку обязан распространять веру. У нас есть праздники 19-го дня, наш календарь состоит из 19 месяцев по 19 дней, и каждый первый день месяца община собирается вместе.

У бахаи почти нет обрядов, если не считать обязательную молитву: брачный, похоронный обряд – все очень простое. В этом плане у нас религия в чистом виде, личные отношения с Создателем важнее обрядов. 

– Можно ли сказать, что в организационном плане вы представляете собой наднациональную структуру, нечто вроде государства над государствами?

– Наша структура – это прообраз мировой божественной цивилизации, прототип того, что будет через много-много лет. Задача бахаи – развивать все три уровня божественного плана: это сам человек, община и институты. У нас своя собственная система управления, она не может быть частью государства. Модель нашей администрации, по сути, теократична, при этом в ней есть черты аристократии и демократии. Демократия в ней проявляется в виде выборов: на местном уровне каждый год община выбирает Духовное собрание. Аристократия – это ветвь Советников. Всемирный Дом Справедливости, высший орган, наделяет их этим статусом на пять лет, всего их 81 человек, плюс около 2500 членов вспомогательных коллегий. Члены Всемирного Дома Справедливости избираются Национальными духовными собраниями на международном съезде опять же раз в пять лет. Всего их девять – везде девять, это число Бахауллы, число совершенства. Ни на одном уровне нет ограничения на количество сроков служения, как правило, каждый год любой орган обновляется на одного-двух человек.

– Как получилось так, что вы стали бахаи? Это не самая известная и популярная у нас религия.

– Честно говоря, я искал. Мой духовный поиск начался в семь лет, я прочитал самиздатовскую детскую Библию и стал православным. Это был конец 80-х годов, религиозная оттепель. Я долго был православным христианином, читал Евангелие и видел все больше несоответствий между словами Иисуса и современной Церковью. Потом я стал отходить от этой конфессии, но в Бога верить не перестал и начал самостоятельно искать истину, читать разную религиоведческую литературу. И вот в книге французского автора Мишеля Малерба «Религии человечества» я нашел заметку про бахаи, в которой перечислялись принципы веры, и очень проникся, потому что оказалось, что во все это я уже верил. Я отложил книжку, и эта мысль начала во мне прорастать, в общину я пришел значительно позже. Как и многим людям, мне потребовался некий стресс, чтобы задуматься о том, так ли я живу. На какой-то очередной вечеринке на работе я просто ушел, сел в своем кабинете и задумался: что ж такое, у меня все есть, а я несчастлив. И я вспомнил, что когда-то меня заинтересовала вера бахаи, начал искать в Интернете и нашел сайт. Я попробовал молиться, поститься, прикоснулся к Писаниям. Потом я написал в Национальное духовное собрание, мое письмо переслали на уровень московской общины, со мной связались и пригласили на встречу. Я ехал нервный, а вышел счастливый.

– Получается, ваше обращение было рациональным?

– Разумом я полностью принимал учение, но религия – это и разум, и сердце. Я дождался, когда Бог постучится в мое сердце, когда был на конференции бахаи в Киеве. Случилось маленькое чудо – мне оно было необходимо. Когда я сидел и слушал доклад, у меня жутко разболелся зуб, и я ушел в гостиницу. Лежу, все онемело, состояние хуже и хуже. Я вспомнил, что есть такая молитва, называется «пространная исцеляющая молитва», это одна из трех самых сильных молитв. Настолько мне было плохо, что я взмолился Богу: если поможет, я стану бахаи. И пока я читал эту молитву, мой зуб проходил, а когда я закрыл молитвенник, я плакал, потому что зуб прошел. Мне стало очень стыдно, потому что не дозволено человеку испытывать Бога. Я шел обратно на конференцию, и практически с чистого неба собралось облако и начался дождь. Я плачу – и идет дождь. Такой вот личный мистический опыт. Я пришел и сказал, что я бахаи.

– Вы чувствуете неприятие со стороны друзей, знакомых, родителей или всего общества? Одним словом, называли вас когда-нибудь сектантом?

– Да постоянно! Это нормально. Я раньше обижался, потом привык. Мне это неважно, хоть горшком назовите, потому что я призываю людей к простым и понятным вещам – к улучшению мира, к принятию Бахауллы, который дал инструменты для улучшения мира, к построению новой божественной цивилизации – того самого Царства Божьего на земле, которое обещал Иисус. Я-то прекрасно знаю, что ни под какие признаки секты вера бахаи не подпадает.

– Вы занимаетесь банковским делом. Это нормально сочетается с вашей верой? Для многих христиан или, скажем, мусульман это большая проблема.

– У нас другое к этому отношение. Бахаи верят в гармонию духовного и материального. Верующий не должен привязываться к материальному миру, но и не должен говорить: духовность, духовность, духовность... Служение людям через работу у нас приравнивается к богослужению: ты уже делаешь этот мир лучше, потому что все, что нам дал Бог, – оно для нас, для нашего развития и процветания. Люди не могут строить новый мир на ощупь, им нужны и материальные, и духовные средства.

– А если вы случайно обанкротитесь, это свидетельство немилости Божьей?

– Нет. Конечно, всегда нужно искать взаимосвязи, и я их ищу. Я в случайности не верю – наверное, для чего-то это было дано, может быть, я расслабился, перестал развиваться. Наверное, Бог решил, что нужно меня немного взбодрить.

– Про веру бахаи обычно говорят, что ее сторонники последовательно отстаивают принципы мира и ненасилия. Вы признаете физические наказания? Например, в отношении детей?

– Практически нет. Воспитывать нужно в строгой дисциплине и с большой любовью. В наших Писаниях говорится, что бить ребенка и унижать его бранью недопустимо, это портит его характер. Я своих сына и дочку не бью.

– А смертную казнь?

– В Китаб-и Агдас («Наисвятая книга», священное писание бахаи. – «НГР») смертная казнь за некоторые преступления – скажем, убийство или поджог – предусмотрена. Однако каждый закон новой цивилизации вводится Всемирным домом справедливости постепенно, этого еще нет, и введен он будет нескоро. Вопрос в том, что все должны признавать справедливость суда, и в том, как будет применяться закон. Одних законов мало, нужна честная и справедливая система, которая будет работать в поддержку этих законов. Бахаи такой системой сдержек и противовесов обладают, и на смену старому порядку придет она. В такой системе смертная казнь является допустимым средством.

– Значит, тюрьмы вы одобряете?

– Тюрьма должна быть, конечно. На Филиппинах есть тюрьма, где танцуют, и люди там исправляются. Модель пенитенциарной системы, которая существует сейчас у нас, не способствует исправлению. Человек должен осознать, что он совершил преступление, вступить на путь исправления, а общество – помочь ему в этом. 

– Бахаи отстаивают принципы гражданской лояльности и невмешательства в политику. Но если государство несправедливо, то допустимо ли неповиновение ему?

– Бахаи не участвуют в политических партиях и не агитируют за ту или иную сторону в конфликтах. У нас нет фракций, мы отстаиваем Единство – важнейшее, что дал нам Бахаулла. Это поиск путей для достижения истины и улучшения этого мира. Сам я хожу на выборы, но не рассказываю, за кого голосовал, я не хожу на митинги и не очень верю в петиции. 

Бахаи строят новый мир, пока разрушается старый. Мы не помогаем и не мешаем ему разваливаться, мы просто строим новый – рядом. У нас есть система, институт, ковчег, в котором спасутся бахаи и все те, кто разделяет их ценности. Бесполезно чинить дом, который уже падает. Система настолько порочна изнутри, что бесполезно менять конкретных персонажей. Я поддерживаю не человека, а институты, власть. Любая власть лучше, чем отсутствие власти.

– Но вы называете себя патриотом, любите Россию?

– Я люблю весь мир, начнем с этого. Мне интересно и важно, как живут люди, например, в Нидерландах, но свою страну я люблю больше, я здесь вырос и состоялся. Для бахаи патриотизм значит любовь к месту, где ты живешь – к своему району, городу, стране, всей планете, – а любовь – чувство, которое подкрепляется делами. Нужно что-то делать хотя бы для своего дома. Как только община становится больше, то больше становится и сегмент социального действия, когда преображается уже общество вокруг. В городах, где достаточно много бахаи, Откровение уже «работает», мир реально меняется в лучшую сторону. Вот это патриотизм.

– Как насчет преследований по поводу «пакета Яровой»?

– Подождем. Во многих странах есть гонения. Я считаю, что если мы будем стараться действовать так, как нам говорит Бог, то, возможно, есть способ этого избежать, но, быть может, это и необходимо. Я смотрю на все это с философской точки зрения. В Писании четко сказано, что предыдущий мировой порядок будет «свернут, как ковер». Я не переживаю на эту тему.

– И последний вопрос. Как бахаи относятся к публичности? Есть для вас смысл в нашем сегодняшнем интервью хотя бы в плане «рассказа о»?

– Лично для меня – нет, для веры – конечно. Главная наша задача – это рассказывать. Мы никого ни к чему не принуждаем, мы делимся сокровенным даром Откровения Бахауллы, задача которого – излечить болезни человечества. Это изменило мою жизнь и может изменить чью-то еще.