Роман Лункин Накануне парламентской и президентской выборных кампаний политическая позиция Московского патриархата требует постоянного уточнения. Руководство страны и значительная часть общественности ожидают от Церкви не только лояльности по отношению к власти, что уже подразумевается по умолчанию, но и активной поддержки внешнеполитического курса России и патриотической эйфории внутри страны. Время, прошедшее после 2014 года, с начала российско-украинского кризиса, показало, что у РПЦ есть свои интересы, которыми она не готова жертвовать в угоду светской власти. Однако это не значит, что ее иерархи отказались от старых идеологем, которые были взяты Церковью на вооружение еще в советский период и активно воспроизводились будущим патриархом митрополитом Кириллом в 1990-е годы.
В условиях политической турбулентности Церкви легче всего поддерживать свой авторитет и проявлять лояльность по отношению к линии государства через изоляционистскую антизападную риторику. Это ярче всего проявилось во время выступления патриарха Кирилла 15 мая с.г. в Нальчике после освящения собора святой Марии Магдалины. Происходящее в Западной Европе глава РПЦ назвал «катастрофой», подчеркнув, что «греховные законы» оправдывают в «богатом американо-европейском обществе». Патриарх со свойственными ему риторическими приемами противопоставил единство ислама и православия в России тем радикальным группам, которые разрушают божественный закон на Западе. Фактически рядом для патриарха стоят «исламисты», искажающие традиционный ислам, и секуляристы и либеральные христиане, которые «забывают о своих корнях» и якобы «переосмысляют основы нравственности». Безусловно, самым спорным моментом проповеди патриарха стало утверждение о том, что у ислама и христианства «по воле Божией… общие нравственные ценности, которые восходят к Десяти заповедям, которые Бог дал Моисею на Синайской горе. Вся этика наших народов, законодательство, которое на ее основе сформировалось, восходят к этим божественным заповедям». Довольно значительная часть православных верующих и протестантов в России совсем не считают бога мусульман библейским Богом, а ислам – мирной религией Десяти заповедей. Убитый в 2009 году одним из исламских радикалов священник Даниил Сысоев с главой РПЦ не согласился бы (хотя случай Кабардино-Балкарии, где выступал глава РПЦ, особый – там адыгская этика, а не сам по себе ислам, близка к христианству).
Интегрируя ислам в российскую православную культуру, патриарх Кирилл выступает как представитель имперской, а не чисто национальной Церкви. Для предстоятеля РПЦ, как и для президента Владимира Путина, важна не единая вера, а единство всех народов от Калининграда до Владивостока. Идею сохранения общего уникального пространства патриарх и глава государства отстаивают вместе. Как отметил патриарх, «Россия стала великим государством от Балтийского моря до Тихого океана только потому, что она сумела объединить народы, которые вошли в ее состав. А в каком случае это возможно? Только в одном – если в многонациональном государстве нет людей первого и второго сорта по национальному признаку, если все люди – первого сорта, если перед человеком любой национальности открываются возможности карьеры, бизнеса, активного участия в жизни своего народа и всей страны».
Проповедь патриарха стала хорошей подготовкой к встрече с Владимиром Путиным, с которым глава РПЦ общался в тот же день в Сочи. Детали встречи не сообщались. Однако гласно или негласно патриарх и президент согласуют размен позиций. Церковь безоговорочно поддержала все действия российского руководства на Ближнем Востоке, сирийскую операцию. 6 мая с.г. патриарх Кирилл прямо назвал борьбу с терроризмом «священной войной», что накануне Дня Победы прозвучало особенно сильно. Таким образом, патриарх совсем не против, чтобы эта война, в том числе в том виде, в каком она подается на федеральных телеканалах, стала для России «крестовым походом».
Повестка дня Совета по взаимодействию с религиозными объединениями, который провел 12 мая глава администрации президента РФ Сергей Иванов, подтвердила, что РПЦ стала важным игроком на внешнеполитическом поле. Это первый совет, который не рассматривал внутрироссийские вопросы, а уделил внимание защите христиан на Ближнем Востоке и во всем мире. Взамен РПЦ подняла вопрос о возможной дискриминации в отношении Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП), которую могут признать «иностранной организацией» в Украине, управляемой из «страны-агрессора» (а украинские приходы по-прежнему составляют около трети всех приходов РПЦ). Со стороны МИД РФ и политического руководства страны Московский патриархат получил поддержку – российские власти также теперь делают заявления о притеснениях УПЦ МП и, возможно, оказывают давление на Киев по своим каналам.
Акцент на антизападной риторике в выступлениях иерархов РПЦ также призван компенсировать невозможность прямого участия руководства Церкви в оценке украинских событий. Патриарх Кирилл ни разу не осудил новые власти в Киеве с 2014 года и не признал официально, что «Крым наш». Благодаря этому УПЦ МП до сих пор находится в составе Московского патриархата, а в Крыму складывается церковное двоевластие. Формально все три епархии Крыма по-прежнему входят в УПЦ МП. Однако негласным куратором Крыма стал епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), самый яркий антизападник, автор фильма «Гибель империи». 12 мая впервые епископ из Москвы (то есть сам Шевкунов) заявил в Севастополе, что произошло воссоединение Крыма с Россией, а существование без России было абсурдом.
На фоне санкций борьба с западным влиянием, противопоставление суверенной России Европе и США еще долго будут популярны. Во внутренней политике антизападничество и российская самобытность стали снова, как в 1990-е годы, главной ценностью РПЦ. О более широком русском мире не осталось даже воспоминаний.
