Любовь к папе Римскому живет три года

Папа Франциск, как и Обама, столкнулся с соблазнами, которые искушают каждого популярного политика.

Папа Римский Франциск попал в несколько непривычную для него историю. 15 австралийцев, в прошлом жертвы сексуальных домогательств со стороны католических священников, приехали в начале марта в Рим. Они выразили желание встретиться с понтификом. Однако аудиенция не состоялась. Пресс-секретарь Ватикана священник Федерико Ломбарди объяснил это тем, что со стороны австралийцев «не было официального запроса». Непривычно здесь то, что папа, по сути, спрятался за протокол, хотя прежде этого не делал.

Аргентинец Хорхе Марио Бергольо занимает Святой престол уже три года. Он по-прежнему баловень массмедиа, которые прощают ему куда больше, чем его предшественнику Бенедикту XVI. Но критические голоса, поначалу едва слышные, звучат все чаще и громче. Вот и теперь жертвы домогательств из Австралии огорчены тем, что их отказались принять. Украинские греко-католики возмущены встречей папы с патриархом Московским и всея Руси Кириллом в Гаване. Консервативные епископы озабочены либеральными тенденциями в управлении Церковью, а в публикациях прогрессистов все отчетливее звучит разочарование из-за того, что обещанные реформы движутся слишком медленно.

Похоже на то, что всеобщая «влюбленность» в папу Франциска прожила три года. Как по роману Фредерика Бегбедера. Теперь же может начаться период критики и скепсиса, и неизвестно, как аргентинский понтифик с этим справится.

Старореформаторы

В феврале с.г. Федерико Ломбарди сообщил журналистам, что Совет кардиналов, сформированный папой вскоре после своего избрания, вынес окончательные предложения по созданию двух новых конгрегаций Римской курии. Речь идет об объединении нескольких папских советов в более крупные структурные единицы. Идея озвучивалась еще в 2014 году, и до сих пор кардиналы ее обсуждали. Чем-то это напоминает эпизод из толкиеновских «Двух башен», где ходящие деревья-энты чуть ли не сутки совещались, прежде чем прийти к очевидному заключению, что хоббиты – это все же не орки.

Создание Совета кардиналов изначально воспринималось как прогрессивный шаг папы, выдержанный в духе ожидаемых реформ. Франциск показал тем самым, что не хочет управлять Церковью авторитарно. Однако за два с половиной года (совет был создан осенью 2013 года) избранные папой кардиналы по большому счету не подкрепили конкретными решениями общее ожидание перемен и восхищение папским демократизмом. Прелаты встречаются несколько раз в год, и программа заседаний, судя по отчетам пресс-секретариата Ватикана, довольно насыщенная. Но в основном это заслушивание и обсуждение отчетов, теория без конкретных практических инициатив.

Некоторые подвижки наблюдаются в деле реформирования ватиканских финансов. Отчасти эти подвижки носят структурно-бюрократический характер: например, в 2014 году был учрежден специальный Секретариат по вопросам экономики во главе с кардиналом Джорджем Пеллом. Отчасти реформа была начата уже при Бенедикте XVI, когда в Ватикан приглашались финансовые советники и профессиональные банкиры со стороны. Согласно последнему отчету Moneyval, экспертного комитета Совета Европы по оценке мер борьбы с отмыванием денег, нормы финансовой деятельности Святого престола практически приведены к европейским стандартам, но для их эффективного претворения в жизнь необходима практика преследования и наказания преступников, а этого пока в Ватикане не происходит.

Реформа финансов была затеяна из-за того, что в Ватикане всерьез озаботились собственным имиджем. По этому имиджу несомненно бьют новые информационные утечки и разоблачительные книги итальянских журналистов. В частности, они пишут о том, что в Риме покупается даже прославление в лике святых, а из денег, которые Ватикан собирает по всему католическому миру на благотворительность, на помощь бедным идут лишь 20%. Все это информация двухгодичной давности, ее слили в СМИ члены спецкомиссии, у которой папа Франциск запрашивал данные о ватиканских финансах. Однако опубликованы скандальные подробности именно сейчас, и некоторые журналисты, симпатизирующие Франциску, полагают, что слив организован специально, чтобы у понтифика и его команды опустились руки, а бенефициары финансового беспорядка сохранили свое влияние.

В этом же ключе воспринимаются и актуальные проблемы Джорджа Пелла, связанные с его пастырским прошлым. Жертвы домогательств со стороны духовенства из Австралии, находясь в Риме, не только добивались встречи с папой, но и присутствовали при даче кардиналом Пеллом показаний австралийской Следственной комиссии о том, почему он, будучи архиепископом Сиднейским, игнорировал сообщения о священниках-педофилах. Кардинал давал показания посредством видеосвязи, поскольку из-за проблем с сердцем врачи не рекомендовали ему лететь в Австралию. Пелл признал, что действительно излишне верил словам подозреваемых священников, но поступал так не по злому умыслу, а в рамках общей парадигмы «защиты Церкви от нападок».

Одновременно в австралийских СМИ появилась информация о том, что и самого кардинала Пелла подозревают в сексуальных домогательствах к подросткам в период с 1978 по 2001 год. Полиция австралийского штата Виктория даже вынашивает мысль допросить иерарха в Риме. Совершенно понятно, как такого рода информация сказывается на репутации Джорджа Пелла. Уже звучат призывы к папе отправить иерарха в отставку. Одновременно в католической прессе, поддерживающей чистку финансовых структур Ватикана, высказывается мнение, что «секс-досье» Пелла всплыло не просто так, что налицо кампания по дискредитации реформатора и остановке самой реформы.

Как бы то ни было, можно согласиться с мнением католического публициста иезуита Томаса Риза, который еще в прошлом году писал в издании National Catholic Reporter, что реформа ватиканских финансов – самая простая часть общей реформы церковного управления. Каким бы ни было сопротивление старой гвардии, что бы ни писали в газетах, методы достижения финансовой транспарентности не нужно придумывать – они известны. Есть программы, есть специалисты, нужны лишь воля и команда влиятельных единомышленников, чтобы воплотить универсальные нормы в жизнь. В случае с реформой Курии, пересмотром апостольской конституции Pastor bonus (чем, собственно, и занят Совет кардиналов), регулирующей деятельность ватиканских структур, все обстоит куда сложнее. Здесь воли недостаточно. Нужна программа реформы или по меньшей мере четкое представление о том, каким должен быть ее результат.

Распространенным и небеспочвенным представляется мнение, что папа Франциск хочет добиться децентрализации управления Церковью. Это соответствовало бы духу Второго Ватиканского собора. Конечным итогом такой реформы стало бы превращение Курии в компактный бюрократический аппарат, помогающий епископу Рима, то есть папе, в его служении, а Ватикана – в высшую апелляционную структуру для епархий и епископских конференций, которые в большинстве случаев сами решали бы свои проблемы.

У такой реформы есть два очевидных препятствия. Во-первых, она фактически уничтожила бы куриальную элиту, этот мощнейший блок влиятельных бюрократов в красных кардинальских шапках. Папе пришлось бы преодолевать на этом пути беспрецедентное сопротивление ватиканского истеблишмента. Во-вторых, не вполне понятен диапазон дозволенного епископским конференциям и епархиям. Что они вправе делать, а что нет? Допустим, местный епископ может разрешить причащать разведенных. А могут ли местные общины в таком случае избирать епископов? И если нет, то почему?

О сомнительном прошлом кардинала Пелла могли вспомнить противники реформ в Ватикане. Фото Reuters

В эту стену и упирается реформа. Папа и его Совет кардиналов не знают, как именно они должны реформировать управление Церковью. Вокруг планов по созданию двух новых конгрегаций-матрешек, вмещающих в себя папские советы, формируется атмосфера лихорадочной деятельности, но осязаемых перемен не происходит. Между тем никто из реформаторов не молодеет. Папа уже намекал на то, что может уйти досрочно, как Бенедикт XVI. Кардинал Пелл по состоянию здоровья не может совершать авиаперелеты. Индийский кардинал Освальд Грасиас не прилетел в феврале в Рим из-за послеоперационной реабилитации. Это пожилые люди, которые, видимо, хотят Церкви добра, но не очень знают, в чем оно состоит, и еще меньше – как именно его добиться.

Папа Римский, в свою очередь, столкнулся с хорошо известным соблазном. Ему лично или его окружению не может не нравиться образ демократа, агента перемен. Но чем более привычным становится это чувство всеобщего одобрения, тем сложнее решиться на конкретные шаги, пусть даже очевидные. Красивые слова нравятся всем. А действия непременно вызывают недовольство и протесты. С этим столкнулся на практике, например, Барак Обама, с которым папа имел возможность лично пообщаться минувшей осенью. Это проблема любого популярного политика – соблазн бездействия. Папа Франциск столкнулся с тем, что он – политик. Значит, кого-то он неизбежно разочарует.

Демократия на руку консерваторам

Папа Франциск все же действует, и, наблюдая за его деятельностью, начинаешь задаваться вопросом: с того ли конца он подошел к процессу демократизации в Церкви?

Синод католических епископов в Риме, прошедший в два этапа в 2014 и 2015 годах, стал показательным событием. Ватикан при Франциске отпустил медийные вожжи, и внутренние идеологические противоречия в Церкви вышли наружу. Иерархи стали активнее использовать СМИ в качестве инструмента давления на понтифика, на Синод, на сам процесс принятия решений. Журналисты наблюдают за борьбой фракций непосредственно, а не сквозь тусклое стекло догадок, слухов и предположений. Такой демократизм можно считать профилактикой расколов: даже если на Синоде принимается одностороннее решение, у оппозиционных иерархов есть возможность показать духовенству своих епархий и прихожанам, что они не сдавали позиций.

Две темы разделили епископов. Во-первых, отношение к проблеме нетрадиционной сексуальности. Во-вторых, возможность допускать к причастию христиан, чей брак был аннулирован в гражданском порядке, но не был признан недействительным Церковью. Сам папа Франциск придерживается относительно либеральной точки зрения по этим вопросам. В случае с современным католическим дискурсом это означает отказ от языка ненависти по отношению к геям и лесбиянкам, а также возможность причащать разведенных католиков. Именно в этом ключе был составлен проект конечного синодального документа. Целый ряд иерархов, приглашенных на Синод лично Франциском, выступали за либерализацию, особенно в отношении разводов.

При этом понтифику был необходим демократический процесс легитимизации решений. Этим воспользовались иерархи из консервативного лагеря. Трехлетие понтификата Франциска в целом обозначило переворот по отношению к демократическим процессам в кругах католических иерархов. При Иоанне Павле II и Бенедикте XVI за открытость, гласность, состязательность мнений выступали преимущественно либералы, а консерваторов полностью устраивала жесткая вертикаль. Теперь уже консерваторы выступают сторонниками демократии, а либералы желали бы все сделать быстро, без лишнего шума и споров, папским решением.

Консерваторы в ходе второй сессии Синода с самого начала завладели вниманием СМИ, обвинили либералов в узурпации повестки дня и продавливании собственного варианта финальной декларации, потребовали – и добились! – голосования по каждому параграфу итогового текста с публикацией расклада голосов. В результате наиболее либеральные пункты документа, изложенные максимально консервативным языком (к тому же без четкого указания на допуск разведенных к причастию), собрали наибольшее количество голосов «против» – и это было официально зафиксировано.

«Ловушка для папы» получилась простой. Декларации Синода носят исключительно рекомендательный характер. Папа может решить все по-своему. Но Франциск последовательно позиционировал себя как демократ, как тот, кто слушает чужие мнения. Если он декретом позволит местным епископам самостоятельно решать, как поступать с разведенными прихожанами, допускать их к причастию или нет, то все будут знать, что понтифик проводит либеральную линию вопреки мнению большинства, то есть действует авторитарно, а не демократично. После этого любые решения Франциска по реформе Курии или децентрализации управления Церковью можно было бы представить как сомнительные или вовсе нелегитимные.

Демократизация имени папы Франциска пока коснулась лишь церковных политиков: кардиналов, влиятельных иерархов, групп влияния. Они теперь играют в свои игры не за кулисами, а словно во всемирном католическом парламенте. При этом демократические, плюралистические тенденции пока с трудом пробиваются туда, где они больше всего нужны, а именно на уровень повседневной епархиальной и приходской жизни. Очень многое по-прежнему приходится согласовывать с Римом, где время, похоже, течет куда медленнее, чем в других частях католического мира. Многие общепринятые нормы дисгармонируют с реальностью на местах, но пока с этой реальностью достучишься до ватиканских верхов, проблемы 10 раз успеют усугубиться.

Решение конклава можно было считать достаточным мандатом на проведение реформ. Но реформы не бывают политически нейтральными. Они всегда проводятся в чьих-то интересах, а чьим-то интересам противоречат. Однако избрание Хорхе Марио Бергольо папой, по всей видимости, не стало результатом победы одной из идеологических формаций на конклаве. Это было консенсусное решение, на фигуре архиепископа Буэнос-Айреса сошлись интересы нескольких групп влияния, преследовавших совершенно разные цели. Поэтому папа Франциск может убрать из Курии кардинала Рэймонда Бёрка, правее которого только стена, но он не может в своих решениях руководствоваться условной линией либерально настроенного кардинала Вальтера Каспера и игнорировать при этом позицию кардинала Пелла. Даже если папе кажется, что Пелл точно не прав.

Если бы избрание Бергольо конклавом стало триумфом либеральной группы влияния, он, вероятно, не стал бы играть в демократию в верхах. Он мог бы ввести ряд насущных изменений прямыми декретами. А за спиной у него, и тогда уже немолодого человека, была бы компактная, солидная группа поддержки и гарантия преемственности курса. Сейчас этого ресурса у папы нет. А действий, причем решительных, способных вносить разделение и вызывать неудовольствие, от него по-прежнему ждут.