Межрасовая война в церквах США

Даже Иисус подвергается расовой сегрегации в условиях «политики идентичности». Фото Reuters

В минувшее воскресенье я с трудом пробился через большую толпу на мемориальное богослужение в Риверсайд Черч в Манхэттене. Заранее запланированная пышная служба в честь 150-летия отмены рабства превратилась в панихиду жертвам расстрела в африканской методистской епископальной церкви «Эммануэль» в столице штата Южная Каролина Чарлстоне.

Напомним, 21-летний Дилан Руф 17 июня с.г. зашел в церковь «Эммануэль» и присоединился к молитве. Через час открыл стрельбу и убил девять человек, в том числе настоятельницу и сенатора штата Клементу Пинкли. Руф сдался полиции и находится под арестом. Позже выяснилось, что он был связан с белыми расистами, публиковал экстремистские призывы в Интернете и намеревался «развязать расовую войну».

Доктор Корнел Уэст из Объединенной теологической семинарии сказал в проповеди в церкви Риверсайда: «Мы увидели эти злобные убийства, чтобы узреть и проявления высочайшей любви, и проявления духовной стойкости». За пределами церкви Корнел Уэст высказался куда более резко. Он осудил слишком быстрое прощение, данное обвиняемому членами семей убитых. «Обратите внимание, как быстро «белые» СМИ  спешат подчеркнуть прощение от черного народа! – заявил Уэст. –  Мы любящий народ. Но чтобы простить всего через день! Надо сначала убедиться, что нас больше не ненавидят. А прощение приходит позже... Мы народ, который как сражается, как и прощает».

Корнел Уэст – очень влиятельный интеллектуал, активист борьбы за гражданские права, радикальный критик афроамериканского политического класса, и в частности президента Барака Обамы. Он не единственный говорит о том, что расстрел в Чарлстоне ударил в самые болевые точки американской расовой политики. Хотя президент Обама и любит повторять, что межрасовые отношения неизмеримо улучшились за последние десятилетия, однако мало кто сомневается, что за время его президентства расовая проблема обострились, а отношения между различными общинами ухудшились. Опубликованный в марте с.г. опрос CNN показывает, что все больше граждан, белых и черных, считают, что эти отношения ухудшаются. Политика все больше отходит от решения генеральных проблем, а фиксируется на вопросах идентичности и обеспечения влияния отдельных групп, и это порождает недоверие к элитам.

Выстрелы в Чарлстоне прозвучали в разгар другого скандала, когда крупнейшая афроамериканская организация NАACP изгнала из своих рядов председательницу отделения в штате Вашингтон Рейчел Долезал. Будучи белой женщиной, она выдавала себя за чернокожую при помощи макияжа и парикмахеров, но была разоблачена. Это сильный сдвиг в организации, основанной в 1909 году левыми активистами, преимущественно евреями по происхождению, для продвижения цветных в общественные институты.

Другая организация, «Центр изучения бедности на Юге (США)», известна своими отчетами о радикальных белых расистских и ненавистнических организациях. Опубликованный в начале с.г. отчет показывает, что деятельность расистов за прошедшее десятилетие резко снизилась, а число ненавистнических организаций сократилось на 80%. Однако объясняется это не тем, что люди подобрели, а появлением Интернета, где куда легче лайкнуть и перевести несколько долларов, чем участвовать в мероприятиях.

Однако главное, что политики мейнстрима заговорили на языке экстремистов, а крупнейшие корпоративные СМИ продвигают идеи и лозунги, еще недавно неприемлемые в приличном обществе. Исследователи наблюдают ускоряющуюся эрозию умеренного центра  в американской политике. Умеренность уходит вместе с исчезновением среднего класса, вызванным внедрением свободно-рыночной модели  корпоративного капитализма. Истончается и созданный либеральной социальной инженерией «исправляющей дискриминации» черный средний класс. Администрация Обамы оказалась настоящим «убийцей рабочих мест». Во время жесточайшей рецессии, последовавшей за экономическим обвалом 2008 года, были ликвидированы миллионы хорошо оплачиваемых рабочих мест в общественном секторе. Новые рабочие места, созданные в сфере обслуживания, как правило, предполагают минимальную заработную плату, формула которой не пересматривалась с 1960-х годов.

Нищета и бедность очень сильно ударили по черным и латиноамериканцам, однако в последние годы среди бедноты уверенно лидируют белые. Пришла нищета и в пригороды, когда-то считавшиеся символом американской мечты. В 2010 году число неимущих в пригородах впервые в истории США превысило их число в традиционных центрах американской бедности – крупных городских центрах. Однако политический класс полагается на оценки политологов и политтехнологов о том, что любые социальные меры помощи бедноте, особенно цветной, непопулярны и снижают рейтинг политиков. Это тоже следствие «политик идентификации», уничтожающих социальный капитал и разделяющих общество по расовым, гендерным, этническим линиям.

После торжества расовой и гендерной «политики идентичности», «исправляющей дискриминации» для женщин и цветных, в Америке появился новый феномен. Белый гетеросексуальный и религиозный мужчина, ранее представитель традиционного большинства, сам превратился в «квир» – то есть в социальную страту с нетрадиционной идентичностью. И теперь он требует равноправия своего «мужецентричного» патриархального дискурса. Этот «каминг аут» происходит в евангелических церквах и молитвенных кружках, в сетевых чатах и сотовых аппликациях. Он отчасти связан с освобождением сексуальности в кругах христиан-евангеликов, которую уже все труднее игнорировать. Консервативный вызов опирается не на либеральную «политику идентичности», признающую равенство гендеров, а на их постмодернистскую квир-критику Джудит Батлер и Лаклау, на трансгрессивный психоанализ и другие новейшие социальные теории, бывшие в прошлом уделом либералов. Все это пока еще отрицается либеральным истеблишментом на кафедрах женских, гендерных и афроамериканских штудий.

Однако политики чувствуют тенденцию, и эти идеи проникают в электоральную риторику и политтехнологии консервативных политиков, таких как кандидаты в президенты США Тед Круз, Рик Санторум или Майк Хакаби. Религиозные консерваторы, еще недавно находившиеся в глубоко маргинальном поле, теперь становятся все более влиятельной группой в Америке.

Обостряется и социальная напряженность в афроамериканских городских кварталах. Протесты в Фергюсоне, Балтиморе, Нью-Йорке и других местах вылились в схватки с полицией с применением насилия. Да и причиной беспорядков стали убийства полицией безоружных людей. После стрельбы в Чарлстоне социальные сети наполнились протестами против того, что стрелявшего Руфа полиция увела «под белы ручки», а множество безоружных черных полиция в Америке убивает при задержании.

Общество подходит к пониманию, что проблема насилия и полицейского произвола сама по себе очень серьезная. В Нью-Йорке – это тактика stop and frisk («останови и обыщи»). Совсем недавно я пригласил своих российских гостей в известную афроамериканскую церковь в Гарлеме послушать духовную музыку стиля госпел. Нас сопровождала моя афроамериканская подруга, профессор в местном колледже, с двумя сыновьями. По дороге нас дважды остановили полицейские, поставили к стенке и обыскали мальчиков. Я почувствовал себя в Большом яблоке, как на оккупированной территории.

В США свыше 2,3 млн взрослых заключенных, что больше, чем в Китайской Народной Республике или в сталинском ГУЛАГе. Еще около 5 млн находятся в различных формах условного заключения. И там непропорционально много черных.

Расстрел в Чарлстоне высветил еще одну болезненную проблему – дисфункциональность американской психиатрической системы. Обвиняемый Дилан Руф, очевидно, был невменяем. Психиатрия в Америке все больше сводится к выписыванию психотропных средств. Их здесь начинают назначать детям с четырех-пяти лет по таким диагнозам, как «дефицит внимания» и «расстройство поведения». 30 лет назад Америка расформировала систему общественных психиатрических госпиталей, а их пациенты оказались на улицах и в тюрьмах.

Еще одна больная проблема – бесконтрольное распространение оружия. Южная Каролина – один из наиболее вооруженных штатов с весьма слабым контролем за оружием. За последнее десятилетие в малонаселенном штате случилось почти 6 тыс. смертей от огнестрельного оружия, это больше, чем число американцев, погибших за то же время в Ираке. Расстрелы, подобные чарлстонскому, происходят в США постоянно – в школах, церквах, синагогах, кинотеатрах, торговых центрах. После расстрела в начальной школе Санди Хук в 2012 году администрация Обамы попыталась ужесточить контроль над продажей оружия и боеприпасов. Однако правительственный законопроект провалил конгресс. Америка, в том числе и Церкви, жестко разделены в этом вопросе.

Все эти темы еще недавно горячо дискутировались, но, как по мановению волшебной палочки, исчезли из заголовков. В СМИ, церковных проповедях, в парикмахерских и немногих оставшихся в Америке курилках обсуждают, надо ли было прощать убийцу в церкви Чарлстона, и ждут следующей трагедии, которая скоро неизбежно случится и опять отвлечет внимание от хронических проблем, которые лишь обостряются. В церкви в Риверсайде все окончилось пением We shall overcome («Мы преодолеем»), ставшего гимном движения за гражданские права афроамериканцев. По иронии судьбы, этот гимн впервые публично исполнили именно в Чарлстоне в 1948 году.

Гимн напомнил мне о попытках ограничить возможности для голосования для цветных в южных штатах после отмены Верховном судом некоторых пунктов главного достижения борьбы 1960-х годов – «Акта о гражданских правах». Но здесь Белый дом и Министерство юстиции действуют куда более решительно, потому что под угрозой уже не абстрактная социальная справедливость, а шансы на власть для Демократической партии.

 Нью-Йорк