Традиционные ценности под снос

Храм Преображения, поддерживаемый металлическими конструкциями, реставраторы перебирают по бревнышкам. Фото Кристиана Триберта

Предложение священнослужителя из Карелии снести шедевр деревянного русского зодчества и выстроить новодел заставило вздрогнуть не одного отечественного искусствоведа. Ведь за минувшие годы Русской православной церкви переданы многие бесценные памятники истории и архитектуры. В одной лишь Москве это, например, Донской монастырь, храм Троицы Живоначальной в Никитниках (бывший филиал Государственного исторического музея – ГИМ), собор Сретенского монастыря (бывший Центр им. Грабаря – ВХНРЦ), храм Сергия Радонежского в Рогожской слободе (бывший Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева), храм Священномученика Антипы на Колымажном дворе, храм Воскресения Христова в Кадашах (бывший ВХНРЦ), Покровский собор Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке (бывший ВХНРЦ), Новодевичий монастырь (бывший ГИМ), Крутицкое подворье (бывший ГИМ), храм Апостола Иоанна Богослова под Вязом (бывший Музей истории Москвы).

Пусть речь пойдет и не о типичном случае, а всего лишь об излишне откровенном признаке не слишком здоровой тенденции, однако не упомянуть об отношении пользователя, становящегося сегодня собственником практически всего культурного наследия народов России, нельзя. Тем более что в ряду переданных РПЦ памятников есть не только белокаменные монолиты, которые можно изрядно попортить, но хотя бы не уничтожить, приспосабливая под вкусы меняющихся архиереев и настоятелей. Есть, например, Кижи – конкретней, легендарная уже церковь Преображения. Та самая, что «без единого гвоздя», числится в списке ЮНЕСКО и оказалась сегодня в распоряжении настоятеля Спасо-Преображенского прихода  на острове Кижи протоиерея Павла Лехмуса.

Вполне вероятно, что для самореализации дирижера-хоровика, выпускника Петрозаводской консерватории Павла Лехмуса более подходящим оказался бы современный зал. Но категоричность указания на непозволительную ветхость памятника членам Общественного совета при музее-заповеднике «Кижи» смутила многих. По мнению священнослужителя, «главное... это то, чтобы как можно скорее в храме Преображения Господня началась служба», для чего, судя по цитате его слов изданием «Петрозаводск», «гораздо честнее, правильнее было бы все это убрать – гнилые деревяшки – и поставить новый храм, где будут службы идти. Я честно признаюсь, совершенно честно и откровенно. Потому что это перекладывание (реставрация храма путем кропотливой переборки бревен. – «НГР») очень дорогостоящее, долгое. Оно отдаляет нас от главного. От того, ради чего все это было построено. Ради чего, для чего и какая цель у постройки всего этого великолепия».

Однако, несколько опомнившись, священнослужитель попытался оправдать «проповедь варварства». Заявляя, что во всем виновны переживания об отсрочке из-за реставрации возможности использовать храм по полной, Лехмус поясняет: «Он не функционирует как храм, а остается как некий фетиш, который нужно долго-долго ремонтировать и перебирать эти самые полусгнившие бревна. Именно это я имел в виду, что ради главного, чтобы в храме была служба, может быть, было бы честнее разобрать эти бревна и поставить новые. Именно в этом контексте. Когда человеку больно – он кричит. Именно эта боль явила это не вполне корректное высказывание».

«Проблема совсем не в том, что какой-то один косный священнослужитель сказал дикость, – считает старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи, специалист по древнерусскому искусству Левон Нерсесян. – Он выдал с головой страшную тенденцию, которой подвержены многие в так называемых клерикальных кругах. Привычка получать все, что им требуется, в том числе и исторически сложившиеся культурные ценности народа, обернулась чем-то вроде ослепления. Эти владельцы и собственники стали не способны осознавать, что это такое, с чем они имеют дело. Все сознание там сконцентрировалось на своем маленьком и, в общем-то, замкнутом мирке со своими представлениями и понятиями, которые требуется распространить и сделать законом для всех. Это даже не просто тяга к овладению всем, что только можно себе представить, – это абсолютное непонимание того, перед чем они стоят. Храм Преображения в Кижах, который, конечно же, лучше разобрать по бревнышку и обустроить вместо него целый комплекс с собором, магазином, гостиницей и автостоянкой, – это только признак глобальной мечты. И не только этот храм, но и все, о чем судят с той же категоричностью, просто не всегда это высказывают так откровенно, как священник в Кижах».

«А что тут, собственно, нового? – говорит доктор искусствоведения, заведующий лабораторией музейного проектирования Российского института культурологии Алексей Лебедев. – Это типичный подход ко всему в этой религиозной организации. Икона старая – надо переписать, фрески плохо видно – надо сдолбить и написать новые, поярче! История с храмом Преображения могла привлечь внимание и удивить кого-то разве что оттого, что речь о памятнике мирового значения. А так ничего особенного, того, что могло бы оказаться неожиданным со стороны кадров этого сообщества, я не вижу. Редко, очень редко в церковной среде встречаются люди, которые способны отделить ценность памятника от утилитарности просто «своего объекта». Да, и такое бывает, но редко, очень редко...»

В заключение необходимо напомнить, что государство не оставило Церковь один на один с ветхим фондом шедевров архитектуры. По словам министра культуры Владимира Мединского, в 2014 году его ведомство «из своего не самого большого бюджета выделило более 6 млрд руб. на восстановление 255 памятников культурного наследия, находящихся в пользовании Русской православной церкви». Так что жалобы на слишком дорогостоящую реставрацию памятника всемирного наследия в музее-заповеднике «Кижи» несостоятельны. Все дело в «нетерпении сердца» активного священнослужителя.