Роман Багдасаров
Художник создавал образы духовенства, думая, что это – безвозвратно уходящая натура.
Более четырех месяцев (с ноября 2013 года) в стенах Государственной Третьяковской галереи на Крымском валу выставлялся спецпроект «Павел Корин: Реквием». Исчерпывающий визуальный рассказ о том, как художник работал над картиной «Русь уходящая», специалисты готовили около пяти лет. Как известно, Павел Корин (1892–1967) планировал соединить на 9,5-метровом пространстве фигуры современных ему священнослужителей русской Церкви. Однако холст до конца жизни художника так и остался белым. Зато появилась изумительная серия портретов маслом и карандашных эскизов.
Реалистичные до карикатуры динозавры «старого режима» глазами юноши эпохи «Тимура и его команды». Когда Павел Корин собирал свои типажи, повсюду маршировали загорелые физкультурницы, а в вузах молодежь приобщалась к вершинам мирового искусства и технической мысли. Он же выискивал, чтобы привести в свою мастерскую, нищих, юродивых, заштатных дьячков, торопился зафиксировать вымирающие виды «культурных героев».
К концу марта с.г. спецпроект посетило около 35 тыс. зрителей, и наименьшее внимание ему, как ни странно, уделили православные СМИ. Помпезная, имеющая лишь косвенное отношение к Церкви, выставочная франшиза «Романовы» в Манеже вызвала у изданий Московской Патриархии куда больший энтузиазм. На сайте pravoslavie.ru коринской выставке посвящена одна публикация, а романовской – 25; на официальном сайте patriarchia.ru о выставке Корина – ни одной публикации, о романовской выставке – более 30.
Секрет игнорирования прост. Социальные явления требуют визуальной репрезентации. Павел Корин запечатлел Церковь, чьи надежды и чаяния были диаметрально противоположны нынешней. Когда мы сегодня произносим «Русская Православная Церковь», перед глазами возникают священнослужители рядом со всевозможными государственными мужами, когда говорим «свободная российская Церковь», то… то вообразить что-то сравнимое по силе с коринским визуальным рядом сложно. Ибо поколение священнослужителей 1920–1930-х годов исторически – самое свободное поколение российских клириков. Это действительно странно, но это факт.
Задумав свою эпопею во время отпевания Патриарха Тихона в 1925 году, художник решил создать мегаполотно в жанре «Явления Христа народу» Иванова или «Христиане (На Руси)» своего учителя Михаила Нестерова. Пришедшие проститься с Патриархом в его лице прощаются с «миром сим», который покидают ради вечности, ну а мы, зрители, прощаемся с отлетающей от земной юдоли Русью церковной.
Ирония судьбы в том, что от имперских пут Российская Церковь освободилась синхронно с революциями 1917 года. В условиях наступившей большевистской диктатуры она так и не смогла реализовать внешнюю сторону своей свободы. Утвердив небывалые дотоле принципы соборности, избрав Патриарха, Поместный Собор 1917–1918 годов был разогнан.
В узах Российская Церковь обрела свободу внутреннюю, свободу исповедовать Христа перед лицом враждебного окружения. Именно тогда сформировался тот стиль ненасильственного сопротивления, который привлечет к Церкви тысячи верующих, и даже во многом предопределит стратегию диссидентского движения.
 |
| Главное полотно Корина осталось только в эскизах. Фото Дарьи Курдюковой |
Архиепископ Владимир (Соколовский-Автономов), протоиерей Сергий Успенский-старший, протодиакон Михаил Холмогоров, протоиерей Василий Соболев, иеромонах Алексий (Сергеев), Мария Елагина, cхиигумен Митрофан (Тихонов) и другие персонажи «Реквиема» – все они исповедники, в той или иной степени гонимые. Некоторые из изображенных Кориным (например, протоиерей Сергий Успенский-младший, Иоанн Рождественский из Палеха) удостоились мученического венца. Были канонизированы схимник Агафон (Лебедев), митрополит Трифон (Туркестанов), иеромонах Феодор (Богоявленский)…
Да и сам Корин, бывший иконописец-палешанин, женатый на бывшей послушнице Марфо-Мариинской обители, долгое время не был гарантирован от «сопричтения» к своим персонажам, одиозным для коммунистов. Ведь портретировал он их в апогее «социалистического реализма».
Как заметил искусствовед Александр Морозов, коринские герои «демонстрировали осмысленное неприятие как наивного оптимизма, так и в целом идеологии нового строя. Они олицетворяли духовную альтернативу последней, поистине дерзостную еще оттого, что «церковники» трактовались автором не сниженно, вовсе не как «враги». То была ситуация, когда нравственно-интеллектуальные, духовные ценности, исповедуемые Кориным, воспринятые им в русской культурной традиции, в открытой, патетической форме утверждали себя как альтернативу стандарту «социалистической личности».
Что же спасло художника, задумавшего апологию репрессируемых? Война. В годы войны советское руководство радикально пересмотрело свое отношение к религии, увидев в ней союзницу по мобилизации патриотических чувств. На этой волне Корин создает триптих «Александр Невский», где филигранно скрещивает поэтику русской старины с пафосом защиты социалистического отечества. Именно этот шаг, а не утратившее силу покровительство Горького, навсегда оградил Корина от нападок.
Художник смог продолжить работу над «Реквиемом», но картина вдруг утратила прежний смысл. Оказалось, что в советском обществе найдется место и для Церкви. На большом эскизе возникают Патриархи – преемники Тихона: Сергий, Алексий I…
Корин так и не завершил «Реквием» по двум причинам. Во-первых, Церковь не ушла с исторической арены. Во-вторых, радикально переменилась. «Соборное» поколение священнослужителей уступило место советским клирикам, которые лояльность строю поставили выше долга свидетельствования о Христе.
На глазах Корина храмы и архиерейские покои (куда он был вхож) заполняли совершенно новые типажи. Но у мастера не возникло желания проецировать их на монументальный экран своей хроники. (Этот экран был воплощен в дизайне экспозиции архитектором Юрием Аввакумовым.) Последним, кто удостоился взойти на «ковчег» «Реквиема», стал иеромонах Пимен (Извеков), причем 25-летним, таким, каким был запечатлен художником еще до войны.
Павел Корин умер в 1967 году, а через четыре года изображенный им на переднем плане Пимен станет предпоследним Патриархом советской эпохи.
