Лидия Трейман
Вениамин Филиппов напряженно ждет конца света. И других напрягает. Фото ИТАР-ТАСС
– Борис Зиновьевич, в чем состоит особенность учения и деятельности пермских отшельников?
– Лидером группы является бывший священник Тульской епархии РПЦ Вениамин Филиппов. Летом 2008 года он был запрещен в служении, а осенью следующего года лишен сана. Его учение носит ярко выраженный апокалиптический характер. Он и его последователи напряженно ждут конца света, усматривая его приближение в различных знаках, которыми изобилуют последние времена. Это прежде всего козни Антихриста, который «счисляет» людей, присваивая им номера, в каковых тайно присутствует число 666. Оно зашифровано не только в штрих-кодах, но и в новых электронных документах, включая уже имеющиеся (паспорт, ИНН) и те, что правительство намерено запустить в оборот (универсальная электронная карта – УЭК). Понятно, что власти участвуют в заговоре против верующих, который Антихрист затеял вместе с мировой закулисой. Но самое ужасное, что в нем участвует и священноначалие РПЦ, которое не только впало в ересь экуменизма, но и поддерживает зловещие планы властей. Выход один – разоблачать эти планы, не принимать документы и по возможности держаться подальше от пораженного грехом мира.
– Как возникают подобные группы?
– Их генезис достаточно прост. Апокалиптические настроения сейчас характерны для многих христианских конфессий, и православие отнюдь не исключение. Они могут проявляться по-разному, но существуют и общие черты. Скажем, обнаружение числа Зверя в различных явлениях нашего времени. Кстати, первыми этим занялись протестантские фундаменталисты, которые «расшифровали» штрих-коды, а потом эстафету у них подхватили православные. Но у протестантов этот процесс протекает несколько по-иному. У них нет единой организации, они изначально раздроблены. Поэтому, если у кого-то начинают зашкаливать апокалиптические настроения, они создают новую Церковь и продолжают организованно предаваться своим видениям. Других это особенно не волнует. У РПЦ – иерархическое руководство, с которым радикальные апокалиптики и входят в неизбежный конфликт, обвиняя его в страшных ересях. И слышат то же самое в ответ. Заканчивается все расколом. Если лидеры имели священнический сан, их его лишают, как это и случилось с Вениамином Филипповым.
– Можно ли считать пермских отшельников новым религиозным движением или это радикальная часть Православной Церкви? В свое время протодиакон Андрей Кураев высказался так о пензенских затворниках.
– Я бы сказал, что они принадлежат к радикальному крылу РПЦ, постепенно кристаллизуясь в самодостаточную общину. То есть этот процесс продолжается. Филиппов начинал как священник консервативного толка, потом радикализовался, бросил вызов священноначалию и присоединился к «непоминающим», то есть тем, кто не поминает на литургии Патриарха Кирилла. После чего и был извержен из сана. Его адепты последовали за ним. Теперь это отдельная община под началом харизматичного лидера, которая прошла определенный путь развития. Но они не теряют связи и с другими радикальными апокалиптиками в РПЦ, получая от них моральную и финансовую поддержку. Поэтому назвать их новым религиозным движением затруднительно. Они не новые: подобные группы, лихорадочно ожидающие конца света, возникали в христианстве с самого начала. Да и в православии их всегда хватало. Филиппов в своих проповедях постоянно ссылается на святых отцов и Соборы, особенно когда обличает ересь экуменизма. Иным богословским багажом он не располагает.
С пензенскими затворниками у них много общего, но тех возглавлял мирянин, а этих клирик, хоть и бывший. Поэтому они более подкованы и умеренны, под землю не закапываются. Говорят, что отшельниками становятся вынужденно, потому что без документов, от которых они принципиально отказались, их отовсюду гонят, грозятся отнять детей. Из Тульской области перебрались в Костромскую, оттуда в Пермскую, да еще в самую отдаленную ее часть. Возможно, это связано с тем, что неподалеку – Ныроб, место заточения и гибели Михаила Романова, дяди первого царя из этой династии, сосланного туда Борисом Годуновым. Дело в том, что, отвергая светскую и церковную власть, они видят ей единственную альтернативу в возрождении монархии. Это будет святой царь, который защитит Россию от глобального заговора Антихриста. Произойдет это возрождение политическим или мистическим путем? Будет ли это земное царство или уже духовное? На эти вопросы лидер группы не дает ясного ответа. Но желание быть поближе к месту гибели мученика из царского рода понятно.
– Связано ли в этом случае их появление с празднованием 400-летия династии Романовых?
– Напрямую, возможно, нет. Но ведь надо понимать психологию этих людей, для которых реальность – это череда мистических знаков. Вот грядет знаменательный юбилей. Но он наверняка имеет и тайное значение. Может быть, высшие силы вмешаются в связи с этой датой, и произойдет нечто запредельное. Царственный мученик воскреснет или еще что-то. Надо духовно бодрствовать, чтобы не проглядеть такое событие.
– Связаны ли пермские отшельники идеологически с епископом Диомидом (Дзюбаном) и его единомышленниками и с другими подобными группами консервативно-монархической направленности?
– Да, конечно, связаны. Но отношения непростые. Филиппов Диомида поддержал, когда тот выступил с резкой критикой руководства РПЦ, которая стоила ему потери епископского сана. Они оба отказались поминать Патриарха. Диомид, по словам Филиппова, постриг его в монахи под именем Евстратия. Но потом возникли разногласия, суть которых не очень ясна. Похоже, что Филиппову не глянулась идея Диомида создавать альтернативную иерархию, поэтому он вышел на Патриарха Иерусалимского Иринея. Правда, тот к тому времени и сам был низложен и находился в заточении в собственной келье. По словам Филиппова, они обнаружили духовное родство, и Ириней вроде бы подтвердил его постриг. Так что извергнутый из сана священник пребывает под омофором низложенного Патриарха. Что касается российских апокалиптиков-монархистов, то многие Филиппова и его общину поддерживают, но в этой идеологически и мистически накаленной атмосфере такие связи легко рвутся, как показали отношения с Диомидом.
– Представляют ли подобные группы большую опасность для РПЦ, чем НРД неправославного происхождения?
– На мой взгляд, новые религии вообще не представляют опасности для РПЦ. Во-первых, они малочисленны, а во-вторых, живут своей собственной жизнью и с РПЦ никак не пересекаются. Их интересы пребывают в иных сферах. Взять тех же сайентологов, вряд ли они отбивают паству у РПЦ, туда идут люди с совершенно иными метафизическими целями, чем те, что постулируются православием. Я уж не говорю о всяких группах индуистско-буддийского происхождения. Это совершенно иная страта, сильно отличающаяся от той, из которой люди обращаются в православие. А вот РПЦ для НРД опасность представляет, и даже сильную. Потому что сражается с ними не на жизнь, а на смерть, вовсю привлекая для этого органы правопорядка, будто имеет дело не с инаковерующими, а с преступниками. Почему это происходит? Потому, вероятно, что РПЦ нужен образ врага, чтобы можно было переложить на него ответственность за собственные неудачи. Все было бы хорошо, вот только кришнаиты мешают. Но беда в том, что причина многих неудач таится не вовне, а внутри. Взять тот же радикальный апокалиптизм, о котором у нас шла речь. Ведь он широко распространен в православной среде и может приводить к реальным эксцессам. А ну опять кто-нибудь закопается вместе с детьми в Пензе или Перми? Но вместо того, чтобы целенаправленно заниматься просвещением своей паствы, РПЦ гоняется за фантомной угрозой «сект и культов».
Дарья Гармоненко